В тот день выпал первый снег. Осень из небывало теплой в одночасье сделалась небывало холодной. Наверное, благодаря снегу Мари и увидела следы до того, как случилось непоправимое. Сначала это были следы лошадиных подков, а затем всадник спешился, и появились следы миниатюрных, явно женских ног. Мари остановила Султана, спешилась сама. Дальше она шла, взяв жеребца под уздцы, вглядываясь во внезапно начавшуюся снеговерть.

Перед домом Гордея к стволу старой вишни была привязана Соната, любимая кобыла Анюты. Мари замерла. Султан нетерпеливо ткнулся мордой ей в щеку, пыхнул в ухо жарким дыханием. Ей бы развернуться и уехать. Очевидно же, что у Гордея нынче другая гостья. Но какое-то новое, доселе неведомое чувство заставило Мари отвести Султана с дороги и привязать к стволу ближайшего дерева. Дальше она пошла одна, кутаясь в легкую шубку и, словно воровка, прячась за снежной завесой.

Вероятно, весной дом Гордея утопал в яблонево-вишневом цвету. Нынче же хрупкие лепестки заменяли не менее хрупкие снежные хлопья. Мари следовало спрятаться. А вот хотя бы за стволом старой яблони! Прижаться к шершавой коре спиной и затылком, зажмуриться и затаиться. Мари прижалась и затаилась, но глаза закрывать не стала. Да и как можно закрыть глаза, из которых льются горячие слезы?