— Что там?

— Ничего, — отвратилась Малина, отступив на полшага.

— Ты стесняешься меня?

— Нет, — неубедительно сказала она и подвела ворот к ключицам.

Матвей строптиво развернул ее спиной, рванул замок до упора и уставился в прорезь. На холодной бледной коже выпирали наросты, изъеденные алыми буграми. Шишковатые борозды вздымались над талией и рубили косыми крестами лилово-черный синяк. Малина нервно вырывалась, но он-то знал — это плохая актерская игра. Она умела защищаться другими методами, действующими разительнее и эффективнее, чем самые крепкие наручники.

«Ты знал про топор» — внушал он себе, смотря на рубцы невидящим взглядом. «Не будешь же ты ожидать от луны, что она станет солнцем. Ты знал про топор», — повторял он, прикасаясь к шрамам. Малина больше не бунтовала. Лишь изредка вздрагивала, когда Матвей прижимал палец сильнее нужного. Он развернул ее и снова поцеловал, в этот раз нежнее и медленнее.

— Эти шрамы хотя бы не болят?

— Уже нет, — сказала Малина.

Матвей подумал, и после секунды сомнений толкнул к кровати. Сонмы рьяных мыслей метались в его голове. Засов заперт, обед пропустит, времени до вечера. Случайное прикосновение к рубцам — и вдохновение сбилось. Матвей прогнал назойливые образы — и как назло раны заалели хуже прежнего. Он утешался тем, что это та же Малина, которую он полюбил и любит и будет любить. Но рытвины и бугры стояли перед глазами.

Чудилось, что сбивчивое дыхание щекочет шею. Матвей некстати вспомнил, что Малине не пристало дышать, но их губы были так близко, что уже не разбирал, где чье дыхание, где чье тепло и думал об одном: как не свихнуться от такого счастья.

Все сверчки зажглись ослепляющим, дурманящим светом. Матвей ослабил тугой ремень и приспустил льняной ворот с ее плеч.

— Что-то не так, — вдруг прошептала Малина.

— По-моему, все так и лучше быть не может.

— Нет, я что-то чувствую…

— Знала бы ты, что я чувствую! — усмехнулся Матвей и поцеловал ее в шею. Малина лежала настороженно, будто здесь, в комнате, происходило что-то невидимое людскому глазу.

— Кто-то за дверью, — сказала она уверенно. Матвей нехотя отвлекся от фантазий, взрывающих воображение и перевел взгляд на дверь:

— Магда, тебе кажется.

— Нет. Что-то знакомое… Я знаю этого человека.

— О Господи!

Парень перекатился на кровати.