Леша положил трубку, перевернул замок на железной двери и наставил камеру на лунку. Узкий, прямоугольный ключ с вмятинами.

До февраля, Малина.

Глава 36 Отсчет

Глава 36

Отсчет

3 января

В скудном коробе, на грубом пороге избы, охваченной лунным полукругом, стоял сиротливо Матвей. Вбирая волшебство Луны и благодать Солнца, он проводил здесь томительные сутки и призывал незримую силу отдать ему Малину. Он преклонял колени перед всемогущими ликами, заклинал немое зеркало. Оживал духом при еле уловимых перестуках леса и принимал природные проказы за шаги. Малина не приходила. Матвей покорно припадал к порогу и ждал, когда в просветах массива мелькнет ее юбка. Не мелькала, не развевалась — уж третий день.

Мааааа-гдаааа-лиииии-нааааа? Отзовись!

Она ушла за пять часов до курантов. Пока Матвей отходил на ужин. Взяла и ушла. Бессовестно бросила. Личный ключ сыграл злую шутку — она нашла способ просочиться в лес несмотря на засовы.

Его звонки исчислялись миллиардами. Малина отклоняла, пока батарея не разрядилась в ноль. В ничтожную песчинку процентов, оставленных его любви.

…Иногда луна говорила. Обольщала надеждой и грела переливами. Тогда Матвей вставал и брел в деревню, заглядывая в любимые избы Малины. Ее нигде не было.

До цикла оставалось два дня.

Малина придет на зов зеркала — и он подкараулит, изловит ее. Перекроит былое. Пойдет, куда позовет.

Запылай, прожектор. Зажгись, светелка. Загоритесь, чертовы светлячки!

Он ждал почти до полуночи, а Малина не пришла.

Матвей ковылял окоченевшими ногами и вдали видел приглушенные огни лагеря. Он дохромал до скамейки — через одну кто-то целовался. Прикончить бы этих везунчиков. Вскоре «везунчики» оторвались друг от друга, и знакомый голосок осторожно позвал:

— Матвей?

Он почти не помнил, кто он. Малина редко звала по имени. Словно нарочно попирала его значимость. Матвей съежился в ледяных лапах зимы и сжал в ладони теплый кулончик. Магда оставила на книге, когда уходила. В кулоне по-прежнему было пусто.

«Я вставлю свое фото», — подумал он, дернув губой, и стиснул остывающее сердечко так, что ногти вонзились в кожу.