В конце апреля 1902 г. Гардинг посетил Исфахан, провел личные дискуссии кое с кем из влиятельных священников. Шейх ол-Аракейн, богатый мулла и родственник знаменитого ага Неджефи, сказал ему, что авторитет Зела ос-Солтана настолько велик, что духовенство не решится участвовать ни в каком политическом движении без его одобрения. Зел ос-Солтан, сказал этот мулла, сочувствует, но не хочет, чтобы беспорядки начались в Исфахане, «поскольку его могут заподозрить в подстрекательстве». Однако ага Неджефи и остальные готовы были обратиться к султану Турции и попросить его донести до шаха возражения персидского духовенства и народа по поводу выдачи любых новых концессий России. Гардинг отсоветовал им делать это, так как увидел здесь влияние панисламистских идей сейида Джамаля эд-Дина Афгани.

Со временем Зел ос-Солтан позволил духовенству действовать и даже присоединился к движению в надежде сменить своего неспособного брата на персидском троне. Вряд ли могут быть сомнения, что, если бы не британская поддержка, он не сделал бы этого.

Когда клерикальное движение набрало силу, тегеранские священники обратились с призывом о поддержке к муджахидам священных городов Ирака: Неджефа и Кербелы. Призыв этот, ходивший в Тегеране, носил ярко выраженный антирусский характер. Персидское правительство, говорилось там, предается неверным. «Стоит нам единожды попасть в лапы к России, и наши жены и дети не будут больше нам принадлежать. Самые священные узы окажутся под контролем иностранцев. У улемов (священников) отнимут всю власть. Как унижают ислам!»

Лидеры движения поддерживали постоянную связь с британцами. Они считали необходимым заключить неформальное соглашение, в котором англичане гарантировали бы их безопасность. Хаджи мирза сейид Абу Талеб Занджани, один из наиболее влиятельных и, по мнению Гардинга, наиболее просвещенных тегеранских муджахидов, встретился с британским посланником и вице-консулом Грэмом, чтобы попросить их о защите, которая понадобится духовенству, если их начнут преследовать за противодействие займу. Гардинг ответил двусмысленно: «Я решил откровенно объяснить, что за исключением баста (убежища) мы не в состоянии гарантировать безопасность персидским подданным после их действий, не устраивающих правительство. Без сомнения, если в результате протеста против русских концессий, угрожающих национальной независимости, авторы протеста были бы арестованы и сосланы, я мог бы заявить и заявил бы решительный протест персидскому правительству, однако невероятно, чтобы подобный шаг был предпринят».