Более чем спорной признается этимология имени росомонов у Т. Гринбергера из гот. “*brusamo” — «ледовые люди» (“Eismänner”), а также у Р. Кёгеля из “*brausimuni” — «сильные духом», «храбрые». Этимология росомонов из “*rūsamuna” — «люди с буйным нравом», предложенная В. Штейнхаузером[1559], была поддержана Б. Бельцером, который видит в них герулов[1560]. Некоторые лингвисты объясняют название росомонов гот. “raus” — «камыш»[1561].

Наконец существует гипотеза, возводящая имя росомонов к слову “rotsmenn” — «гребец», «моряк». Однако ни рассказ Иордана, ни позднейшие древнегерманские саги не содержат даже малейшего намека на связь росомонов с морем, если не считать свидетельства в Get.,117, что герулы-эрулы (но не росомоны!) обитали в болотах и топких местах, откуда и получили свое имя от “(h)ele” — «болото», в связи с их местожительством у Меотиды с ее камышовыми берегами.

В поисках истоков Руси Д.А. Мачинский предложил обратиться к готскому периоду и естественно не мог пройти мимо росомонов Иордана[1562]. Он попытался объяснить эти два названия как варианты одного и того же скандинавского этнонима. По его предположению, прибалтийские финны уже в первые века н.э. называли скандинавов “ruotsi”, “rots” («дружина»). Однако в столь ранее время этот финский термин еще нигде достоверно не зафиксирован. К тому же, как уже отмечалось, большинство лингвистов считают, что рус и рос имеют совершенно различные корни, несопоставимые между собой[1563].

К германцам недавно отнесли росомонов А.Н. Уманец и Ю.Ю. Шевченко, они даже попытались найти им археологический эквивалент, но, кажется не очень удачно[1564]. Они предложили связать росомонов с носителями зарубинецкой и почепской культур первой четверти I тыс.

На первый взгляд, весьма оригинальный вариант германо-славянской гипотезы предложил Л.Н. Гумилев. По его мнению, по происхождению росомоны являлись германцами-скандинавами ранней волны. Он склонялся к мысли признать росомонов за группу ругов и считал их маргинальным германским племенем[1565]. Росомоны-руги отличались воинственностью и кормились военной добычей, но как вандалы и анты, были не в ладах с готами. По Л.Н. Гумилеву, росомоны ушли от гуннов не на Дунай, вместе с прочими готами, а на Днепр. Их отношения со славянами были сложными и лишь постепенно они слились в единый древнерусский этнос. Но в III—IV вв. они были только союзниками, ибо их общими врагами были готы. Оценивая весьма смелую гипотезу Л.Н. Гумилева, следует признать, что кроме последнего факта (вражды с готами, а точнее — с их королем) она не имеет сколь-нибудь надежных оснований в источниках. Нам ничего не известно о происхождении росомонов, как впрочем, и об их уходе на Днепр, не говоря уж о последующем слиянии со славянами. Последние предположения ученого носят чисто умозрительный характер и приведены с целью обосновать его авторскую концепцию происхождения Руси.