Тем же утром, как только сокрытие трупов в шахте завершилось, руководители области вернулись в Екатеринбург. А. Е. Лисицын, возможно, в тот же день (или на другой?) и, может быть, даже с ближайшего разъезда с частью команды срочно отправился в Москву. Он доставил точные сведения о подготовке и исполнении расстрела, о последующем захоронении, как непосредственный наблюдатель (и соучастник). Очевидно, он увез с собой дневники Царской Четы, возможно и дочерей, во всяком случае текущие, переписку, другие ценные документы, не исключено, что и какие-то драгоценности, из числа тех, которые так никогда и не были найдены. Но об этом речь пойдет в следующей главе. От Свердлова Лисицын имел поручение доставить и изъятый у Николая II запечатанный и особо важный пакет с документами и ценными бумагами, но не успел забрать его у Юровского⁶⁷.

Юровский некоторое время утром еще оставался у шахты. Ее район продолжал охраняться. Областные руководители вернулись в Екатеринбург и, видимо, сразу же отправились в дом Ипатьева. Некоторые из убийц и караульных участвовали в изъятии, сортировке и упаковке ценностей. Начальство дало им на этот счет определенные установки. Начальник караульной команды, участник расстрела П. С. Медведев писал: «...проснулся я часу в 9-м утра и пришел в комендантскую комнату Здесь уже были председатель Областного совета Белобородов, комиссар Голощекин и Иван Андреевич Старков, вступивший на дежурство разводящим... Во всех комнатах был полный беспорядок: все вещи разбросаны, чемоданы и сундуки вскрыты. На всех бывших в комендантской комнате столах были разложены груды золотых и серебряных вещей. Тут же лежали и драгоценности, отобранные у Царской семьи перед расстрелом, и бывшие на них золотые вещи: браслеты, кольца, часы. Драгоценности были уложены в два сундука, принесенных из каретника»⁶⁸. Вероятный участник расстрела, член внутреннего караула В. Н. Нетребин вспоминал: «С наступлением утра мы взялись за упаковку вещей для отправки их в Москву». Он подробно описывает ход упаковки, сами вещи, но не называет участников поименно, кроме как просто учащегося горного училища⁶⁹. К сбору и упаковке вещей сразу же подключился и А. Г. Кабанов, отметивший, что этим занимался и студент горного института. Разводящий, очевидец расстрела, А. А. Якимов прибыл в дом Ипатьева для смены разводящего И. А. Старкова к двум часам дня 17 июля. Областного начальства он уже не видел. Отвечая на специально поставленный вопрос следователя, был ли там в тот день Юровский, Якимов сказал; «С 2 часов дня 17 июля я дежурил до 10 часов вечера. Юровского я не видел в этот день в доме вовсе. Я не думаю, чтобы он мог быть в доме и я бы его не видел. Я думаю, что его совсем не было в этот день в доме, по крайней мере, с 2 часов дня до 10 часов вечера его там не было»⁷⁰. Все отмечают, что в отсутствие Юровского и областного начальства там все время находился и распоряжался упаковочными работами помощник коменданта — расстрельщик Г. П. Никулин. Юровский продолжал заниматься «похоронными делами», приехал от Ганиных ям днем, возможно и заглянул до двух часов в ДОН, до появления там Якимова, но вряд ли. Сам он об этом не упоминает, говорил, что из-под Коптяков уехал в город лишь «часа, примерно, в два».