Конечно же, эти высказывания Юровского и Ермакова — не что иное, как стремление оправдать неудачу с первым захоронением — попыткой еще ночью скрытно сбросить тела убитых в шахту, взорвать ее и тем самым погрести их там надежно. Однако ни взрыв, ни завал шахты не получились; трупы даже не утонули: воды оказалось очень мало. Из-за опоздания прибытия к шахте, захоронения уже только утром, появления многих свидетелей, концентрации в районе неоправданно большого количества красногвардейцев и дружинников, которые вели себя разнузданно, мародерствовали, многие были пьяными, из-за опасения, что цель специальной операции будет ими разглашена, становилось ясным, что оставлять захоронение в таком состоянии никак нельзя. Место будет выявлено сразу же, трупы извлечены, доказательства убийства всех узников дома Ипатьева окажутся налицо и т.д. Другого места захоронения ни Ермаков с Юровским, ни кто-либо другой ранее не искали. Не было никакого иного плана. И они, и другие участники захоронения отмечали, что план возник уже потом. М. А. Медведев и И. И. Родзинский, не отвечавшие за определение места захоронения, совершенно определенно отметили, что оно было выбрано именно там отнюдь не как временное, что оказалось грубой ошибкой⁷⁴. Еще раз все взвесили, поняли — так не годится. Вероятно, к такому выводу раньше других и определенно пришел сам Юровский. И на самом деле, как можно было надеяться на сокрытие трупов в едва заваленной всякими древоотходами неглубокой шахте, наделав столько всякого шума при массе свидетелей, на виду у возбужденного окрестного населения? Юровский в 1934 г. говорил: «В нескольких десятках шагов от намеченной шахты для погребения сидели у костра крестьяне, очевидно, заночевавшие на сенокосе. В пути на расстоянии также встречались одиночки, стало совершенно невозможно продолжать работу на виду у людей. Нужно сказать, что положение становилось тяжелым, и все может пойти насмарку. Я еще в это время не знал, что и шахта-то ни к черту не годится для нашей цели»⁷⁵. На этот раз Юровский уже не говорил, что место было выбрано для временного захоронения, явно отмечал, что оно имелось в виду всерьез, но обстановка 17 июля показала: здесь, в шахте, оставлять трупы нельзя, нужно что-то предпринимать. М. А. Медведев определенно писал, что население сразу же узнало, что в шахту бросили трупы членов Царской Семьи. «На следующий день — 18 июля 1918 года, — отмечал он, — в Уральскую областную ЧК поступили сведения, что весь Верх-Исетск только и говорит о расстреле Николая II и о том, что трупы сброшены в заброшенные шахты около деревни Коптяки. Вот-те и конспирация! Не иначе, как кто-то из участников захоронения рассказал под секретом жене, та — кумушке, и пошло по всему уезду»⁷⁶.