Из окна он видел уголок сада и отметил, что у гвоздики появляются бутоны, а ирис уже набирает цвет. Жаль, что надо покинуть все это, но разве можно получить в полное владение гвоздику? Она будет расти и не будучи мне подвластна. И в то же время думал: что за стадо ссорящихся обезьян! Невозможно жить в этом сумасшедшем зверинце, который называется миром. И как злы и мстительны они делаются, если вы не становитесь ни на сторону синезадых обезьян, ни на сторону желтозадых. Я только что успел разобраться в каше, которая осталась мне от последней драки, как вот уже другая! Что произойдет, если всеобщая стачка продолжится? Через три недели, если транспорт будет приведен в негодность, большие города начнут голодать, и тогда страна окажется во власти всяких подонков…

Его раздумье прервал шум автомобиля Элен, подъезжавшего к подъезду, и почти сразу же он услышал голос Маргарет, которая возбужденно звала его:

— Тони, Тони! Где ты?

И она ворвалась в комнату с хорошо знакомым волнением самозванной Вершительницы Судеб, Валькирии из Кенсингтона[155] — тра-ля-ля!

— Началось, — сказала она, выбрасывая слова одной длинной путаной фразой, — дорога занята огромными грузовиками, разве это не великолепно? Элен говорит, она должна сейчас же вернуться к Уолтеру, я могу ехать с ней, я должна быть в центре событий, а тебе надо найти кого-нибудь, кто довез бы тебя, я уверена, мы победим, а ты?

— Я не хочу, чтобы меня подвозили, — сказал Тони спокойно. — Я останусь здесь.

— Останешься здесь! Чего ради? Ведь мы слушали радио, и правительство просит каждого записаться в добровольцы. Ты не собираешься записаться?

— Нет.

— Ты не собираешься помочь правительству в критический момент?

— Нет. Я уже напомогался правительству в разных кризисах. Пусть оно справляется с этим само.

— Ты собираешься помогать забастовщикам?

— Да, в том смысле, что я не буду ничего делать. Я буду следовать лозунгу Империи, о котором недавно читал, и буду «держаться».

— О Тони, ты ужасен! А предположим, будет революция, что ты будешь тогда делать?

— Шалить с кошкой, и эмигрирую, если кошка начнет царапаться.

— И ты когда-то называл себя солдатом!

— Мне кажется, ты найдешь у пассивной стороны больше нашивок, говорящих о ранениях, чем у другой, моя дорогая!

— Ну хорошо, оставайся здесь и плесневей, если хочешь, я должна идти укладываться.

И она выскочила из комнаты.

Так погибает надежда на взаимопонимание и дружеские отношения. Проклятая Элен!