С обычными у итальянцев представлениями о том, что является обязательным для джентльмена, лакей презрительно глядел на Тони, когда тот сходил с парохода, неся сам свои вещи; с чего бы иностранцам ездить в такую скучную страну, как Италия, как не для того, чтобы отделаться от денег? Не обращая внимания на трескотню агентов, которые теперь дисциплинированно вытянулись крикливым рядом и не имели права хватать чемоданы из рук приезжих, Тони пошел дальше по набережной, чтобы взять извозчика. По дороге он заметил, что весь дрожит и что он совсем ослабел — результат длительного возбуждения и усталости вчерашнего дня, вероятно. Не шевелясь, с закрытыми глазами он посидел несколько минут на чемодане и почувствовал себя лучше. Затем вспомнил, что он не завтракал, и подумал, как будет смешно появиться перед Катой и сразу же жадно потребовать завтрак, точно какой-нибудь герой из романа эпохи Виктории. Надо пойти выпить кофе.

Сидя на узкой террасе кафе у самого края маленькой пристани и дожидаясь заказанного завтрака, Тони вдруг впал в панику. До сих пор он действовал всецело под влиянием внезапного импульса, внушенного ему неожиданным сообщением Филомены, что Ката на Эе, и не размышлял о своих словах и поступках при их встрече; не обдумывал он и того, гораздо более важного вопроса, чем же стала теперь Ката, чего она хочет и что делает? Слова Филомены перенесли его к настроениям и страстям довоенного Тони, который немедленно помчался как сумасшедший, чтобы поймать довоенную Кату. Но они были теперь послевоенными Катой и Тони. Вдруг окажется, что Ката замужем, завела кучу младенцев и мужа-боша? Правда, Филомена сказала, что она приезжала одна и спрашивала о нем, но женщины, даже замужние женщины, хранят в сердце странные мечты, которым не позволяют влиять на свое реальное поведение. Ежегодный визит на Эю мог быть предохранительным клапаном в ее браке. И если уж дошло до этого, так ведь он сам женат, — что бы сказала обо всем этом Маргарет? Будьте счастливы, дети мои? И потом, о боже, предположим, Ката изменилась, как изменилась Эвелин? Какая катастрофа!

Появился завтрак и подтвердил худшие опасения Тони. Это был обычный завтрак итальянских кафе, состоявший из кофе, сделанного из нашей собственной отечественной лакрицы, беззастенчиво разбавленного консервированного молока, масла, давно позабывшего корову, и безобразных толстых ломтей хлеба. Тони глядел на этот завтрак с отвращением и испытывал сильное желание отослать его обратно и заказать бренди и сельтерской. Его удержала только уверенность в том, что бренди будет нашего отечественного производства с сильным привкусом подслащенного керосина. Он положил достаточно сахара, чтобы отбить всякий вкус, и выпил немного этого мнимого caffe latte[206], который не был даже горячим, и съел кусок сухого хлеба. Боги присмотрели за завтраком плохо. Absit omen[207].