Члены Военного Совета ждали на путях и, как только подошел поезд командующего, вскочили на ступеньки вагона, взялись обнимать Фрунзе. Он понял, что получены хорошие новости.

Так оно и было. Только что в Мелитополе приняли повторное радио Блюхера:

«Срочно, всем, всем. Доблестные части Пятьдесят первой Московской дивизии твердой ногой ступили в чистое поле Крыма. Противник в панике бежит. Преследование продолжается».

«Срочно, всем, всем. Доблестные части Пятьдесят первой Московской дивизии твердой ногой ступили в чистое поле Крыма. Противник в панике бежит. Преследование продолжается».

От этой восторженной телеграммы в душе засияло. Теперь можно сказать, что Крым взят, хотя сопротивление на Керченском полуострове не исключено. Но нет! Нет уже духа для обороны. Крым взят.

— Ну, здравствуйте, товарищи! — только теперь произнес Фрунзе, голос у него дрогнул. Фрунзе каждому подал руку. Стремительно прошелся, ладонями потер лицо, словно умылся. «Немедленно сообщить Владимиру Ильичу…» У карты, удивленно приподнял брови.

— Кажется, все? Садитесь, товарищи, прошу. Что ж он, Врангель, теперь сделает?

Гусев тщательно протер очки, угрюмо проговорил:

— Угонит флот!

Фрунзе присел возле лампы, облокотился, склонил голову на сжатый кулак.

— Полагаю, полезно послать по эфиру Врангелю предложение сложить оружие.

— Он не услышит, Михаил Васильевич. Вероятно, оглушен, события идут помимо его воли.

Но Фрунзе уже загорелся.

— Не услышит — ну и бог с ним! — сказал Фрунзе. — Услышат солдаты, офицеры. Раньше не сдавались, еще надеялись на что-то. Сейчас надеяться уже не на что. Сам Врангель понимает это лучше всех. Если он потерял способность влиять на свои войска или заведомо не хочет сдаваться — пусть! Наше предложение несомненно повлияет на белые дивизии, подтолкнет их к сдаче. Солдаты и часть офицерства наверняка сложат оружие… Пусть и не получим от Врангеля ответа. Ответят сами солдаты, и ответят действием: если не сдадут винтовки, так побросают их. А красноармейцам наш ультиматум Врангелю конечно же принесет удовлетворение.

Фрунзе с усмешкой тут же раскрыл свой большой блокнот.

— Давайте сочинять письмо крымскому султану! Сергей Иванович, подсказывайте, вы — литератор…

С сильным нажимом, тончайшими линиями своеобразно связывая буквы, начал писать и говорить, что́ пишет:

— «Радиограмма… Главкому вооруженных сил Юга России генералу Врангелю…» Так? Возражений нет? Дальше. «Ввиду явной бесполезности дальнейшего сопротивления ваших войск, грозящего лишь пролитием… бессмысленным пролитием новых потоков крови, предлагаю вам немедленно прекратить сопротивление и сдать…» Нет, не «сдать», а лучше «сдаться со всеми войсками армии и флота, военными запасами, снаряжением, вооружением и всякого рода военным имуществом». Здесь точка. Дальше: «В случае принятия Вами означенного предложения Революционный Военный Совет армий Южного фронта, именем Советского…» нет — «на основании полномочий, предоставленных ему центральной Советской властью, гарантирует сдающимся, включительно до лиц высшего комсостава, полное прощение в отношении всех проступков, связанных с гражданской борьбой». Точка. «Всем не желающим остаться и работать в Социалистической России будет дана возможность беспрепятственного выезда за границу при условии отказа на честном слове от дальнейшей борьбы против рабоче-крестьянской России и Советской власти…» По-моему, это нужно, товарищи, поверим честному слову. Согласны? Стало быть, тут опять точка. И вот конец: «Ответ ожидаю до двадцати четырех часов одиннадцатого ноября…» Насчет ответственности: «Моральная ответственность за все возможные последствия в случае отклонения делаемого честного предложения падет на Вас…» И подписи…