— Значит, вы считаете, что Гайворон…

— Гайворон поступил правильно.

— Но он же срывает план строительства подъездных путей. Вы понимаете, что это значит? Приедет Турчин — головы будут лететь, — чиркнул рукой себя по шее.

— Сейчас надо готовить котлованы под дома. Экскаваторы могут пройти на Выдуб? — спросил Мостовой.

— На Мочарах возле Русавки — завязнут, — уверил Валинов. — Я скажу вам откровенно, что позиция Гайворона очень странная. Только аполитичный человек может не понимать значения «Факела»… и тормозить работу. Картошка и кукуруза — это не аргумент.

— Разрешите вам возразить, Иван Иванович. Я считаю, что Гайворон поступает мудро. Дело не только в трех гектарах опытного поля картошки. Дело в том, Иван Иванович, что вы оскорбили людей и их труд. Это преступление. Михей Кожухарь три года со своей бригадой бился над выведением нового сорта картошки. Три года труда. Этой весной был впервые посажен новый сорт на пяти гектарах. Три из них уже пропали. Какими же миллионами можно откупиться от Кожухаря и его товарищей? В народе считается большим грехом выбросить кусок хлеба или оставить незасеянным поле…

— Я тоже вышел из народа, между прочим, — проинформировал Валинов. — Мой отец тоже был хлеборобом.

— А что бы вам сказал отец, если бы вы перепахали поле, которое он засеял? Что бы он подумал о вас, если бы вы безразлично прошли мимо него, когда он руками выгребал из земли картошку?

— Мой отец, к сожалению, не дожил до организации колхоза… Простите, но это разговор не по существу… Вы хотели б, чтобы я вместе с Кожухарем и его бригадой выбирал картошку?

— Очень хотел бы, Иван Иванович! — с запалом сказал Мостовой. — Бульдозеристы, которые, выполняя неразумный приказ, уничтожили этот урожай, сами пришли помогать колхозникам и переживали вместе с ними… А вы думаете, что колхозник вприпрыжку отдаст поля своей артели, на которых работали и умирали поколения? Землю, за которую пролито столько крови? Потому что солдат, идя в бой за свою Родину, думал о ней не как о географическом понятии, а конкретно о своем городе, селе, о хате и поле, которое засевал, о школе, в которой учился.

— Очень благодарен вам, Александр Иванович, за такую эмоциональную лекцию и высокие чувства! — обиженно сказал Валинов. — Но вернемся на грешную землю. Почему до сих пор Гайворон не принял решения о передаче полей? Есть письмо правительства… Не понимаю…

— Решение будет принимать не Гайворон, а общее собрание колхозников. Надеюсь, вы знакомы с уставом сельхозартели? Письмо правительства передано по адресу. Его уже прочитали колхозники Сосенки в своих семьях, с женами и сыновьями, с соседями и знакомыми. Такие письма надо сначала читать наедине. Поразмыслить, пережить, может, и заплакать… И через эти переживания, через глубокое осмысление сути происходящего прийти к выводу, что надо эти поля отдать и распрощаться с прошлым. И коммунисты Сосенки правильно сделали, что подошли к этому крутому повороту в жизни людей не формально, а с душой, по-партийному.