— Не знаю, как вас отблагодарить! — умилилась хозяйка дома. — Вы, Георгий Аристакесович, ну прямо ангел божий!

— Я готов помочь вам, потому что вы мне очень понравились, — с нажимом произнес Епископосов, в упор глядя на протиравшего очки Аристархова. — В ответ на мою симпатию я прошу лишь об одном: чтобы вы пока не разглашали того, что я вам сказал. Во избежание… мм… сплетен никому не следует знать, что я побывал у вас дома. Я рассчитываю на скромность Станислава Антоновича.

— Какой разговор! — Брюнет ударил себя кулаком в грудь. — Я — могила! Анатолий Григорьевич, давай, брат, выпьем за нашего… как бы это правильнее сказать?.. научного вождя Георгия Аристакесовича, за его великого учителя Амбарцума Тиграновича Тер-Согомонянца и за то, чтобы под их чутким руководством наша экономическая наука ширилась и процветала! За то, что нам выпало редкое счастье жить и трудиться рядом с такими мыслителями современности, какими являются академик Тер-Согомонянц и профессор Епископосов! Ура, товарищи!

Брюнет чувствовал себя в ударе и всецело объяснял это магнетизмом страсти, исходившим от Валерии.

— Мм… Спасибо, Станислав Антонович! Спасибо и вам, Анатолий Григорьевич! — довольный Епископосов чокнулся с ними и скромно добавил: — Приятно слышать лестную оценку твоего трудового вклада, но я не умею кривить душой. Всем, чего я достиг, я обязан моему дорогому учителю Амбарцуму Тиграновичу! Мы — народ древний, народ мудрый.

— Георгий Аристакесович, как вы посмотрите на то, чтобы подключить Анатолия Григорьевича к работе в Институте повышения квалификации строителей? — спросил брюнет, принимаясь за торт.

Благодарная Валерия послала ему настолько красноречивый взгляд, что по телу брюнета разлилась приятная истома, и он проглотил торт, не ощутив его вкуса.

— Я подумаю, — важно кивнул Епископосов. — По-видимому, посмотрю благосклонно. Возможно, что с осени мы воспользуемся услугами Анатолия Григорьевича. Спасибо, Валерия Семеновна, накормили вы нас досыта. Все было чудесно. Мм… Я могу как-нибудь на днях заглянуть к вам для короткого разговора о вазочках, фарфоре и столовом серебре? Я понял, что вы их тоже продаете.

— Георгий Аристакесович, берите все, что вам приглянулось! — восторженно воскликнула окрыленная удачей хозяйка. — Сделайте удовольствие!

Анатолий вскинул голову и с недоумением уставился на жену.

— Ловлю вас на слове! — Епископосов озарился улыбкой и тотчас заторопился: — Однако мне пора. Сожалею, но работа не ждет.

Он чуть-чуть качнулся вперед, как это обычно делают немолодые, нажившие брюшко люди, когда собираются подняться на ноги, и, придав телу инерцию, уже оторвался от стула, но что-то побудило его внезапно изменить намерение. При этом мохнатые брови Епископосова грозно сомкнулись над переносицей, а на его лице проступило удивление, приправленное изрядной долей досады.