Вчера ей снова удалось отстоять сына, однако тревога за его судьбу не уменьшилась, а возросла. Пусть Толю подтолкнули к даче взятки, но толчок как таковой не оправдывает, а лишь в какой-то мере объясняет его вину. Во что же превратится ее младший сын, когда некому будет остановить его? Бедный Толя…

О том, что Анатолий и Валерия продавали не свои, а ее вещи, Валентина Даниловна вспомнила в последнюю очередь, и их самоуправство не вызвало у нее ни горькой обиды, ни особого удивления. Она воспринимала вещи покойной тети Вари как неотъемлемую принадлежность квартиры на Петровском бульваре, а не как чью-то собственность, обладающую той или иной рыночной стоимостью. Раньше, с разрешения тети Вари, они с Гришей много лет пользовались ими так же, как своими, а когда вещи по наследству перешли к Валентине Даниловне, ее отношение к ним не изменилось. А удивляться ей тем более не пристало. Повторяемость людских судеб вполне очевидна, и то, что сегодня происходит с каждым из нас, прежде непременно происходило с кем-то другим. И повороты ее судьбы тоже не новость. Нечто подобное замечательно описал Чехов в грустной повести «В овраге», где жена младшего сына Аксинья беззастенчиво завладела имуществом старика Цыбукина и выгнала его из дому. Валентину Даниловну пока еще не выгнали, но все идет к тому. Сперва ее спровадят из комнаты в коридор, а дальше куда?

8

8

Всю следующую неделю Валентина Даниловна пролежала пластом. Ее непрестанно мучила то сосущая, то пронзительная, вышибающая слезы боль в правой ноге, а голова кружилась даже от самого незначительного напряжения. Ежедневно медсестра из районной поликлиники под вечер делала ей укол пантопона с димедролом, благодаря чему ночи проходили незаметно, а в воскресенье она не явилась, и Валентина Даниловна до рассвета маялась без сна. За окном завывал ветер и хлестал проливной дождь, на душе было пасмурно и тревожно, а сознание бередил один и тот же неразрешимый вопрос: что будет дальше?

Ей удалось забыться только под утро, да и то ненадолго, так как в начале девятого за шкафом послышались громкие голоса Анатолия и Валерии.

— …Глупости! — неприязненно сказал Анатолий. — Вынужден признать, что у твоих милых родственничков изрядно разбушевалась фантазия и они не в состоянии обуздать ее. Все это не что иное, как чудовищная, поистине невообразимая галиматья.

— Толик, лапочка, ну что ты понимаешь в старухах? — воскликнула Валерия. — Мама и Кока всю жизнь работают с населением и…

— Надо полагать, не с населением, а с людьми? — поправил ее Анатолий.