— Ну вот, — говорит весело Пресняков, радуясь, что поймал старую Цямку на слове. — Ну вот, а ты говоришь, что все люди хорошие!..

И слышно, как хихикнула тихонько внизу старушка, но промолчала, ничего не ответила, не возразила А потом — слышно — вздохнула. И говорит тревожно:

— А будет гроза-то, будет! Вон как заволокло… Да хоть бы уж без града, господи!

И правда, вскоре и Пресняков услышит, как зашумит ветер в березах, как стукнет, захлопнувшись, дверь внизу, и сразу потемнеет под крышей, повеет холодом, а залетевшая крапивница испуганно прилепится на стропилину, сложит крылья, замрет. А потом минута тревожной тишины и — где-то высоко, мягко и кротко прокатится гром…

А как хорошо думается под теплый, шелестящий по крыше дождь!..

Многих уже ураньских жителей знает Петр Иванович. Пивкин, секретарь Захарыч, Иван Иванович Сатин, Борис Качанов — вчера на перевязку приходил к Ане, смеется: «Косу вздумал выточить, да вот оказывается, отвык от крестьянского дела».

А вечером вчера Петр Иванович шел с речки и вот в проулке повстречался с Шанявым: ноги заплетаются, горланит на всю улицу «Семенову Ульяну». Остановился, подождал, Шанявай подошел, долго всматривался.

— Ты кто? — спросил он.

— Я?.. Я не здешний, — спокойно ответил Петр Иванович.

— А откуда?

— Из Саранска…

— Из Саранска! — удивился Шанявай. — А ты не знаешь там моего братка, Шанявай Гава его зовут?..

— Шанявай Гава?

— Ында, Гаврил Фомич. А сам я — Иван Фомич. Он в Саранске живет.

— Саранск большой, — попытался Петр Иванович вразумить Ивана. — Людей там много…

— Ында, Саранск большой!.. Ну, черт с ним, с братком, — махнул рукой Шанявай. — А тебе есть где переночевать?

— Переночевать?

— Ында, где укрыться на случай дождя там или чего?

— Спасибо, есть…

— А то пойдем ко мне, дом у меня большой, места хватит. А захочешь, и самогонку найду. Все ж как-никак дочку замуж выдал! — И полез обниматься: — Пойдем!..