— Ну, вы тут покалякайте, — вроде как распорядился Пивкин, — а я побегу в райком звонить. Этого безобразия я не оставлю. — И уж с дороги еще крикнул: — А у меня к тебе дело есть одно, Петр Иванович! — И хитро засмеялся.

— Живой мужик, — сказал Лепендин, когда Пивкин, громко топая сапогами, пошел прочь. — Он дело постановит.

Пресняков согласился.

Помолчали.

— Хорошая стоит погодка, — сказал Сергей Кириллович. — Скоро уж и косить пойдут.

Пресняков ответил:

— Да, травы нынче хорошие! — И рассказал о том, какая высокая вода стоит в речке, потому что частые дождики.

— Сразу нынче все беды и забудет народ, — сказал Лепендин. — Сено поставят да хлеб с картошкой уберут, вот и опять жизнь пойдет по-прежнему…

— Да, хлеба нынче тоже хорошие, — согласился Пресняков, потому что он видел и колхозные поля. — И картошка хорошая, вот-вот зацветет.

— Да, Володька сказывал.

Володька — это его сын, догадался Пресняков, председатель колхоза.

Помолчали.

— Жарко, — сказал Пресняков, потому что на самом деле было жарко, душно — полдень, листья ветлы висели не шелохнувшись, и было слышно, как она «плачет» — пенный сок с листьев сверкающими на солнце каплями срывался на землю.

— Квасу не хочешь ли, мил человек? — спросил Лепендин и, не дожидаясь ответа, обернулся к открытому в доме окошку со стоявшими на подоконнике цветами и крикнул: — Нина, а Нина!..

— Ну, чего тебе? — не сразу отозвался из дома женский капризный голос…

— Принеси-ко, Нинушка, кваску, — чуть ли не виноватым голосом сказал старик.

Минут через пять хлопнула дверь, и с крылечка сошла хмурая заспанная женщина в заношенном халате, едва запахнутом на груди. Женщина была беременная.

— Вот этому… гражданину, Нинушка, не мне, — торопливо предупредил старик.

Пресняков принял красной меди ковш с квасом, а женщина ушла обратно в дом.

— Невестка, — прошептал старик. — Самого-то Володьки и не бывает днем, только ночевать и прибегает, — не то пожаловался, не то посетовал старик и, помолчав, вздохнул.