Когда закатное солнце достигло зубчатых вершин хребта, дойка подходила уже к концу — в сопровождении Халзана появился в загоне сам председатель, Мэтэп Урбанович. Халзан, ежеминутно забегая вперед, жестикулируя, что-то объяснял председателю — рассказывал, вероятно, о работе, — и тот, одобряя, кивал головой.

Мэтэп Урбанович, громко поздоровавшись с доярками, сказал, что он очень доволен их показателями, пообещал премии, если, мол, в ближайшую неделю они еще на два-три литра повысят надои от каждой коровы: трава-то на пастбищах отличная, стаду дается подкормка из концентратов, пастухи стараются… все условия, короче!..

Тут, высказавшись, председатель с изумлением увидел в дальнем углу загона кузнеца, который невозмутимо доил корову.

— Вот это кино! — развел он руками. — Да ты, Ермоон, всех колхозных коров перекалечишь! Понимаю: жене нужно помогать… Но только где? Корова — на трактор, не автомобиль, не сенокосилка: завертел, завинтил, приварил — и готово! У коровы те же чувства, настроения… Как бы… того!..

— Чего «того»? — вставая из-под коровы с подойником, полным пенящегося молока, заинтересованно спросил Ермоон.

— Вымя молочницам попортишь — вот чего! — в голосе Мэтэпа Урбановича послышались металлические нотки. — А помимо всего, дорогой, ты нам этаким манером портрет передовика портишь… Да-да! Шарлуу, жена твоя, одна из лучших доярок. Везде, всегда отмечаем ее заслуги. А выясняется — и ты сбоку! Зачем это?

— Ч-чего бы и не помочь, — встрял Халзан. — Жену жалеет…

— Я понимаю, — кивнул Мэтэп Урбанович. — Но все-таки не надо этого. Чтоб больше не было!

Ермоон, передав ведро Шарлуу, которая выдоила последнюю из группы закрепленных за нею коров и тоже подошла к мужчинам, прислушиваясь, — махнул ей рукой: ступай, отнеси молоко… Сам же глянул на председателя, слегка наклонив голову — сверху вниз, и насмешка прозвучала в его словах:

— От титек отрываете?

— Порядок должен быть, Ермоон.

— Согласен, председатель. А вы что ж думаете — мне очень хочется под коровами сидеть?

— Не сиди тогда.

— И Шарлуу не придет. И она, и некоторые другие тут… для вас это не новость… хоть завтра на пенсию могут оформляться. А жена за свою жизнь столько доила — по ночам спать не может, потому что руки у нее ломят, пальцы болят. Как же не помочь? Вы замену-то не нашли еще…

Вот тебе и неразговорчивый кузнец! Мэтэп Урбанович даже растерялся: чего уж не ожидал от молчуна — так этого… возражений! И пошел он на попятную (подумав: «Да черт с тобой, мне холодно, что ли, от этого, хоть ночуй тут!..»), сказал с натянутой улыбкой: