Когда Клод учился на втором курсе, его маленький колледж выиграл важный футбольный матч, и несколько ребят из общаги устроили пивную вечеринку. Они все немного перебрали, и кто-то случайно назвал Клода ублюдком. Клод ударил обидчика, и началась всеобщая драка. Участники разбивали пивные бутылки друг другу о головы. Клод очнулся в больнице со швами над правым ухом, из которого доставали осколки стекла. Вероятно, его проблемы со слухом были результатом той драки.

На выпускной церемонии Клод выскользнул из зала, как только ему вручили диплом. Он стоял на ступеньках и изучал лица всех, выходивших вслед за ним. Его не покидало ощущение, что его мать или отец пришли на церемонию. Он увидел стоявшего отдельно мужчину, который кого-то искал глазами в толпе. «Это мой отец, — подумал Клод, — и он меня ищет». Глаза мужчины остановились на Клоде, и ищущее выражение сменилось улыбкой. Он протянул руку, и Клод двинулся было к нему. И тут он обнаружил, что протянутая рука с улыбкой предназначались молодому человеку, стоявшему у него за спиной. Отец обхватил молодого человека за плечи, и они вместе пошли прочь.

Клод стоял во дворе в шапочке и мантии, сжимая в руке диплом, и ждал, пока все не разошлись.

Осенью Клод нашел работу учителя английского в старших классах в маленьком городке в Южной Каролине. Он полюбил городок и влюбился в местную девушку. Ей было девятнадцать, ему — двадцать четыре.

— Мне бы хотелось прожить здесь всю жизнь. Если ты выйдешь за меня замуж.

— Клод, я согласна. Но сначала тебе нужно поговорить с папой.

— Зачем?

— Затем, что у нас здесь так принято.

Клод сидел на крыльце с отцом девушки. Дело было весенним вечером. В воздухе пахло цветущей мимозой и древесным дымом. Клод заметил в полу на крыльце сломанную доску. «Завтра суббота, — подумал он. — Я приду и починю им эту доску. А на весенних каникулах я приду и скажу: „Давайте я покрашу вам крыльцо“».

Клод рассказал отцу девушки все, что ему было о себе известно. Ее отец был весьма тронут его историей. Но потом он начал говорить о корнях, о родословной, пусть гордой и бедной, но чистокровной. Он твердо сказал о необходимости незапятнанной, белой родословной.

— Но, сэр, я — самостоятельный человек. У меня есть свое доброе имя…

— Но здесь Юг, — возразил отец девушки. — И нам нужно знать наверняка.

* * *

— Как ее звали? — спросила Милочка Мэгги.

— Кого?

— Ту девушку.

— А… Уилли Мэй.

— Думаю, она мне не нравится, — сказала Милочка Мэгги несчастным голосом.

— Потому что она не вышла за меня замуж?

— Потому что ты ее когда-то любил.