А дома тетка Мотря замолкла, и это было еще страшнее. Молча долго смотрела на Иру, пока та, испуганная, не начинала плакать.

Молча возилась у печи. Молча наливала борщ в миски, тыкала пальцем: «Ешь!» И сама ела медленно, нехотя. А через несколько дней тетку Мотрю опять что-то ужаснуло. Схватила Иру за руку и бегом, бегом, через огороды, через лес на далекий маленький хутор:

— Тато, — сказала бородатому дядьке, — пускай малая покуда будет у тебя.

Ира плакала, не хотела оставаться у бородатого дядьки:

— Я поеду к маме.

Тетка Мотря тяжело дышала, часть дороги она несла Иру на руках.

— Никуда ты не поедешь. Таких, как ты, убивают.

— Каких? — не поняла Ира.

— Таких… — тетка Мотря опустила голову.

— А мама?

Тетка Мотря молчала.

— А Борисик?

Так звали маленького братика Иры, который еще ходить не умел, смешно ползал, как медвежонок, по полу.

— Борисик? — переспросила тетка Мотря, не поднимая глаз.

Но тут бородатый дядька крикнул на нее:

— Помолчи!

Позже тетка Мотря опять взяла Иру в свою хату. И опять приходил злой человек с винтовкой (Ира уже знала, что это полицай), тыкал пальцем и кричал. Тетка Мотря заслоняла Иру и только повторяла:

— Не трогай ребенка.

А потом схватила топор и закричала так страшно, что Ира упала и забилась в лихорадке.

— И меня убивай, — вопила тетка Мотря, — и меня! Только знай, этим топором тебе голову разрубят…