Мы молчали. Костя толкнул меня локтем в бок и шепотом спросил:

— А в сельской местности собачьи ящики бывают?

Здесь я прерываю повествование. Мне вряд ли поверят, что Динка отважно провела поединок со старой козой, умудрилась попасться боком на крючок, сожрала головку чесноку и маялась брюхом…

Еще хуже было на обратном пути. На водном транспорте существуют те же порядки, что и на железнодорожном, только здесь потребовали на одну справку больше. Пока мы униженно упрашивали капитана не бросать нас на берегу, раздался отчаянный визг. На сей раз шумела не Динка, а буфетчица: Динка, забравшись в буфет, торопливо доедала вместе с упаковкой третий сырок ценой одиннадцать копеек за штуку. Кончик ее купированного хвоста при этом резво вилял. Очевидно, от удовольствия…

Ангина

Ангина

Абу-Юсуф Якуб бну-Исхак аль-Кинди, основоположник арабской философии, писал: «Мы видим, что зимний день из-за удаленности солнца от зенита бывает более холодным: солнце от нас далеко и слабо нагревает нашу местность и наш воздух…»

Что верно, то верно. Абу-Юсуф Якуб бну-Исхак аль-Кинди прав. Зимний день холоднее летнего. Это отмечают и современные философы.

Древний мыслитель карабкался к истине много лет, сугубо опытным путем, я дошел враз. Собственно, даже не дошел, а долетел на вполне комфортабельном самолете. Бортпроводница-якутка, чем-то напоминавшая моим спутникам-поэтам знойную южанку Кармен, в которую они мгновенно влюбились, вежливо объявила: «В Салехард наш самолет прилетает ночью. Температура за бортом минус сорок четыре градуса. Город Салехард пересекается надвое Полярным кругом. Наш самолет сядет в Заполярье…»

Подвыпившие поэты таращили на Кармен глаза, излучавшие надежды, а я трезво рассуждал: «Во-первых, никогда не надо утверждать, где сядет самолет, до тех пор, пока он не сел; во-вторых, какое нам дело до температуры за бортом? Разве после того как объявят эту самую температуру, нас выпихнут из самолета?»

Один неизвестный автор весьма известных слов песни «Тополя» преданно шепнул Кармен: «Боже, какой холод! Хотите, я немножко согрею ваши руки?» Другой поэт, более рациональный, задал конкретный вопрос: «В какой части пересеченного надвое Салехарда командировочным платят полярную надбавку?»

Далее наш самолет, как часто отмечают начинающие и заканчивающие очеркисты, мягко коснулся колесами земли. Очеркисты тоже правы: мягко коснуться земли можно только колесами. Когда-то в молодости на самолете Р-5 я коснулся земли консолью крыла и с тех пор обольщаю стюардесс молча, показывая в улыбке проношенные вставные зубы.