— Будешь приставать к людям со своей блажью — вышвырну из яранги на мороз.

Я испугался незнакомого мне в обиходе слова «яранга» и оставил мечту о рыбалке. Трудно ли убить в поэте поэта?

На рыбалку я так и не попал. Но гостеприимные геологи устроили совместно с рыбниками маленький банкет и угостили нас нельмой, сосьвинской селедкой и другими деликатесами. Поэты угостили геологов и рыбников стихами, баснями и сагами, а неизвестный автор известной песни порадовал северян любопытным сообщением о том, что он впервые увидел оленей. «Мы приехали из края верблюдов, — сказал он, — в край оленей и песцов. И я уверен, что олени и верблюды никогда не соберутся вместе… А мы собрались!» Эта мудрость, достойная Абу-Юсуф Якуб бну-Исхак аль-Кинди, настолько понравилась хозяевам, что автор ее был удостоен ценного подарка.

Подарок он нес в гостиницу за пазухой, а мы с завистью припрыгивали за ним по морозу. Подарок мурзился и дышал в узкую грудь поэта.

В номере подарок обнюхал все, что можно было обнюхать, тявкнул по-собачьи и дружелюбно подмигнул нам. Поэт с горделивой улыбкой мыкался по всей гостинице и всем сообщал, что ему подарили голубого песца. Как все скептики, я сомневался: песец был не голубым, а белым с пятном на глазу и морковным хвостом, еще не успевшим свернуться в баранку.

— Наверное, это не песец, — молвил я, — а…

Поэт одарил меня ледяным презрительным взором и обругался ямбом… Пока мы спорили, как назвать подарок, песец куда-то исчез.

Вскоре пропажу принес за шиворот жилец из соседнего номера и строго сказал:

— Завел собаку — следи! А то она мне на простыню нагадила.

После множества пререканий решено было назвать подарок Ангиной.

— Это не она, а он, — взвился поэт, — она — собака, а он — песец.

Разногласия разрешил вернувшийся поздно вечером сосед, по номеру, рыбак из Ныды. Он бесцеремонно заглянул песцу в зубы, проверяя, нет ли прикуса, затем под хвост и заключил:

— Сучка. Вырастет — будет добрая лайка. Однако вы ее испортите. Зачем собаку в номер приперли? — Он взял Ангину за пушистую спину и понес на улицу. Ангина молчала — поэт взвыл. Рыбак посмотрел на свою огромную, как лопата, ладонь, протянул ее поэту и спросил:

— Этой рукой можно печатать на машинке?

— Нет, — ответил поэт, — каждый палец будет задевать две соседние клавиши.

— Точно, — согласился рыбак. — А ты по клавише двумя кулаками стучишь. И стучи, а собак не порть. Хорошая лайка — вещь ценная.

Очутившись на морозе, Ангина довольно фыркнула, отряхнулась, улеглась на снег, и хвост ее мгновенно свернулся так, что ему мог позавидовать любой крендель.