– К Красным воротам! – велел он кучеру. – Зачем?.. а вот узнаешь.

– Опять сюрприз?..

– Ты сюрприз… бесценный!.. И всё – сюрприз!!..

Москва кружила. Вызванное встречей у «Эрмитажа», Дариньке вспомнилось Уютово, покой и тишина.

– Завтра все закупим, и скорей, с вечерним! – сказала она твердо, – мне дышать здесь нечем, пойми же!..

– Да, сегодня очень душно… – рассеянно сказал Виктор Алексеевич. – С вечерним?.. Сейчас самое важное…

Она взглянула на него с тревогой. У Красных ворот он велел кучеру остановиться.

– Пройдемся… – сказал он Дариньке.

– Торопиться надо, а ты… куда мы пойдем, что с тобой?..

– Мы пойдем… домой.

– Ви-ктор!.. – воскликнула она, но он молчал.

Новая Басманная в тот час была пуста. Особняки, с садами, с цветниками. На каменных воротах лежали львы. Виктор Алексеевич напевал: «Балконы, львы на воротах…» Они остановились перед сквозной решеткой, чугунной, из винограда, груш и яблок…

– Литое чудо! В морозы все это побелеет, в инее… станет совсем живое. Помню, в Замоскворечье, дом графа Сологуба… Перейдем, оттуда лучше.

Они перешли на другую сторону.

– Нравится, царевна?.. – показал он на белый дом-дворец, в колоннах, за большой с елями лужайкой.

– Старинный… такие я видала… – сказала Даринька, – водила тетя, говорила – «графский». Хочешь купить?.. у нас же есть, Уютово…

– Не продадут. Дом этот заповедный, крепкий… по Высочайшему указу. Купцы миллион бы дали. Нравится тебе?.. Это – колыбель твоя, ты родилась здесь.

– Здесь?!.. – произнесла она недоуменно.

– Под этими елями играла… Видишь, в глубине, такая же решетка… там большой пруд и

парк… купальни были… там тебя купали!.. плавали лебеди…