Сидел Егор Евлампиевич, цигарку потягивал, и, будто дымок от самокрутки, вились и тянулись воспоминания.

Взглянул в сторону губернского города, вспомнилась яркая, пестрая ярмарка. Большой белый столб на ярмарочной площади, битком набитой простым людом. Собрались поглазеть на счастливчиков, осмелившихся взобраться по гладкому столбу, чтобы снять укрепленную на самой его верхушке пару ладных яловых сапог ходового размера. Помнит Егор Евлампиевич, уже и не парень — молодой женатый мужик был, но разулся и полез по столбу. Поначалу все вроде бы как и ничего шло. Цепко облапил сильными и длинными ручищами столб, а босые крепкие ноги с широкими по-крестьянски ступнями прижал что было сил к обеим сторонам столба, укрепился и хвать руками выше. Подтянулся. И вновь ноги хорошо в столб упер. Так и лез до самого, почитай, верха. Да под самыми-то сапогами столб оказался не то мылом, не то жиром каким обмазан. Только закинул руку Егор, чтобы сапоги схватить, ан на одной-то руке и подуставших ногах могутное тело его не удержалось — не заметил сам, как до половины столба скатился. Ну, а правило известно: «С одного раза!» Пришлось несолоно хлебавши под смех всей площади спускаться наземь.

И тут не видный ни ростом, ни телом, щупленький, поджарый такой парнишка, и картуза гимназического не снял, вдруг по столбу споро так полез. Не успела площадь и ахнуть, как он вместе с парой новых сапог съехал вниз. Очень тот паренек Егору запомнился — тоненький, аккуратненький такой, щечки беленькие, а снял внизу свой гимназический картуз — волосы черной большой копной, да все в завиток, словно каракуль на ином воротнике. По волосам — ну цыган цыганом… И еще заметил Егор. Прежде чем надеть новые сапоги, вынул тот из карманчика гимназической курточки, которую оставлял, пока лазил, на земле, очки без дужек и надвинул на длинный орлиный нос. И глаза его стали от этого еще как будто бы шире, да вдруг прорези их совсем сузились — ослепило, видать, солнышко. Но как был доволен парень! Пот с лица утирает и во весь рот улыбается, а зубы — ровные, белые. Но тут очки запотели. Стал протирать очки, а там и вновь их на нос, затем и сапоги надел. Хватился Егор, а парня — поминай как звали.

Ан довелось с ним встретиться и еще раз. И не так уж давно, года полтора-два назад и всего-то.

В местном партийном комитете обсуждали вопрос о том, кого оставить в глубоком подполье на случай репрессий и обескровливания верхушки революционного подполья после первомайской демонстрации, когда впервые открыто решили выйти на улицы слободки под красным флагом и с лозунгом: «Долой самодержавие!».