Согласно поручили в тот день руководство всем делом продолжения революционной подпольной борьбы в слободке и на заводе именно ему, Егору Тихому, члену местного комитета РСДРП с первых дней провозглашения партии рабочего класса России. Он был признан наиболее законспирированным из соцдеков и наиболее авторитетным среди населения поселка, так как уже к тому времени сумел занять должность старшего мастера и даже у начальства значился на самом лучшем счету.

И через год после того, как его товарищи большой группой были схвачены во время первомайского шествия, попали в тюрьму, а затем сосланы в далекую Сибирь на каторгу, тогда вот и встретился он вновь с кучерявеньким брюнетом в пенсне на выразительном орлином носу. Теперь разница в возрасте была еще заметней. Моложавый, несмотря на отпущенные усы, студент не то инженер не узнал в нем того молодого парня, что пытал до него счастья на ярмарочном столбе. И немудрено. Раздался в плечах, заматерел и, что уж там говорить, постарел заметно Егор Тихий.

После положенного при таких встречах пароля, в то время как подавали друг другу руки, моложавый коротко бросил:

— Свердлин, агент ЦК и член губкома РСДРП большевиков.

Егору Тихому представляться было ни к чему — не он был вызван, а сам Свердлин пришел к нему, хотя разыскивал через третьих лиц. Ну да это лишний раз подчеркивало, как и там, в высшем партийном руководстве, ценят его большую законспирированность.

Открыто и доступно любому жил он как старший мастер, один из старейшин этих заводов и самой слободы.

Вторая его жизнь — революционера-подпольщика — была известна лишь двум-трем товарищам по местному комитету да губкому РСДРП. Ну и Анне Максимовне, жене, конечно.

После раскола, который учинили в партии меньшевики, потерпев поражение от большевиков на II съезде, подчас трудно было Егору Евлампиевичу Тихому самому разобраться в обстановке и сплотить на работу в революционном подполье молодые кадры. Попробуй разберись, когда в одной РСДРП есть и «искровцы», и «новоискровцы», и «большевики», и «меньшевики», и твердые «искровцы», и «болото».

Однако к беседе со Свердлиным он был готов. Знал он и основные теоретические работы лидеров большевизма как главного, подлинно революционного направления, организующего революционную борьбу русского рабочего класса России. А через «Искру», затем «Вперед» и другие партийные органы печати был всегда в курсе конкретных событий политической жизни партии, рабочего класса и других слоев населения страны. Благо что, несмотря на аресты десятков агентов «Искры», несмотря на разгром в Кишиневе искровской типографии, партийная печать поступает сюда, на среднюю Волгу, регулярно и нередко в немалых количествах.