Порой казалось: вот-вот вырвется береза из этого страшного, колючего объятия безжалостной ели. Упруго изгибаясь, она, белотелая, клонилась под напором ветра в противоположную от ели сторону, и колючие иглы-сучья, мнилось, еще миг и оставят ее в покое… Но сводная сестра не хотела расставаться с красавицей березкой и тоже поспешно тянулась вслед за ней, глубже вонзая в ее ствол цепкие когти.

Варвары

Варвары

Все лето провел в городе. На мое счастье, гнетущей жары не было. Небо то и дело хмурилось, часто перепадали дожди — веселые брызгуны-торопыги.

Обычно с утра сияло солнце, но уже часам к одиннадцати в безмятежно лазурной синеве неба начинали показываться, невесть откуда взявшись, легкие, кисейно-белые облачка, поражающие своей правильной округлостью. А чуть погодя над городом — из конца в конец — уже перекатывался гром, оглушая устрашающими громыханиями все живое. И только что прикрытые створки окна уже кропил светлый дождь, блестя на солнце янтарными бусинами.

Иногда этот озорной дождичек вскоре переставал, чтобы, набравшись силы, под вечер разразиться ливнем, а в другой раз так и сорил с ленцой до заката.

В такое время работалось споро. И все же к концу недели я смертельно уставал. Тогда в субботу — если не было дождя — отправлялся в Малинино. В этом дачном подмосковном поселке жил давний мой знакомый инженер. У него-то всегда находилась для меня свободная комнатуха.

Случалось, я приезжал в Малинино поздно. Из душных вагонов электропоезда на сырую платформу высыпало много людей с рюкзаками за спиной, толкаясь и пересмеиваясь. И все как-то мгновенно разбегались, кто куда.

А я, дождавшись ухода электрички, с минуту-другую стоял, оглядываясь по сторонам.

Несмотря на поздний час, было странно светло, странно тихо, неправдоподобно тихо после безмерно шумной, суетной Москвы. И все вокруг было мокро: и высокая сочная трава, отягченная тяжелыми зернистыми каплями недавно прошумевшего здесь ливня, и жирная, серовато-фиолетовая скользкая дорожка, и сизые, заснувшие ели, растопырившие во все стороны добрые свои лапы, и крыши дач, и прочерневшие заборы.

Спустившись с платформы, я шел не торопясь через негустой лесок, пахнущий хвоей и полевыми цветами, в сторону поселка.

Неподалеку от дома моего знакомого, на соседней улице, по которой мне приходилось ходить и со станции и на станцию, стояла голубенькая дачка за невысоким решетчатым заборчиком, тоже голубеньким. Дачка как дачка, ничем решительно не приметная, но я всегда останавливался возле нее и любовался росшими посередине полупыстынного участка березками.