Сашко вдруг почувствовал: если сейчас, в этот же миг, не отважится поговорить с отцом, то все пропадет, потому что его счастье висит на волоске. Потом может быть уже поздно! Немедленно, сей же час!
Он направился к отцу, спускавшемуся как раз в партер.
— Отец, — сказал, потупивши взгляд.
— Ну? — насторожился Антон Петрович.
— Я давно хотел сказать… женюсь.
Антон Петрович поглядел на его пышущие жаром щеки, на дрожащие губы и с некоторой иронией спросил:
— Это из какой пьесы?
— Я не шучу. Правда, я женюсь!
— Прямо сейчас, в эту же секунду?
— Не смейтесь, отец.
— Может быть, подождешь хотя бы до конца репетиции?
— Вы со мной, отец, шутки не шутите!
Антон Петрович искренне рассмеялся, отстранил с дороги сына:
— Ну, иди, иди, жених!
— Отец!
— Я сказал — иди… — повторил нестрого отец.
Юноша побежал за кулисы. Татьянка схватила его за локоть, она не узнавала своего Сашка.
Хотя этот разговор между отцом и сыном произошел в партере, без свидетелей, однако каждый, кто видел, как Сашко стремительно побежал за кулисы, понял содержание разговора между отцом и сыном. Режиссер укоризненно покачал головой и, остывая после спора, предложил:
— Хватит, товарищи. Продолжим репетицию. На чем же это мы?.. Давайте со второй картины.