Как человек, много повидавший, он на все имел особое мнение. Пусть бабушка подкидывает свои загадки, пусть умничают родичи, у него своя голова на плечах. За четыре года службы стал отличным механиком и водителем первого класса, не зря председатель давно заманивает его в колхоз заведовать гаражом. На что ему гараж, если он по Гонконгу да по Сингапуру шуршал клешами и провожал закаты над Мысом Доброй Надежды! Оживали наяву перед глазами рассказы учителей на уроках истории и географии, от которых в старших классах дух захватывало.

А что видели его родственники? Коптили небо на своих гектарах, прожили жизнь в своих домишках, под теми же крышами состарились, и долгие их речи слышались Тудору не то шепотом, не то исповедью дерева, покрытого жухлыми листьями. Эти люди словно орешник в сентябре: орехи пооббивали мальчишки, лишь сморщенная кожура валяется на земле. Как-нибудь под утро грянут заморозки, и с шорохом опадут с деревьев медные чешуйки, а пока застыли в ожидании… Ни дать ни взять, осенний пейзаж, как в любимой песне дядюшки Никанора: «Смотри, ласточки улетают, осыпаются листья ореха, а тебя все нет и нет…»

Жених безнадежно смотрел на родню: кто из них поймет, какие соки в нем бродят? «Я все знаю, я сильный!» — так он привык жить. Повезло ему нынче — крепкий, толковый парень и замшелые растения за одним столом!

«А машина моя третий день без присмотра. Мотор — сто тридцать лошадок, шесть тонн воды, красная, как комета… Сейчас бы обнял руль, врубил сирену и разогнал всех к лешему. Ха! Бабка взвоет: «Конец света!»

Его огненно-красный метеорит будил от летней спячки всю пыль на проселках, казалось, дорога на радостях взлетала в воздух и тянулась следом за машиной. От жуткого рева сирены метеорит превращался в дракона, серая и лохматая его грива вздымалась к небу и полдня висела над полями.

Вообще-то Тудор не баловал наездами родное село Бычий Глаз — в райцентре пожарная машина имелась в единственном экземпляре. Зато уж, когда появлялся, хлопали двери и звенели стекла, а малышня висела на заборах:

— Костикэ, видал? Горит! Горит!

— У кого горит?

— Да у Назару, пожарная у ворот!

— Айда посмотрим!..

Слышно, кто-то из дому их урезонивал:

— Хватит вам! Это баде Тудор, приехал на пожарке из района…

Какой он вам баде Тудор? Шофер районного масштаба Федор Михайлович!.. Опля! — тормозит у перекрестка по-каскадерски — разворот на двух правых, гудок, шипенье, взвилась пыльная грива, а дорогу словно проутюжили. Тучи пыли подняли на ноги всю магалу, как перед ураганом: заплясали простыни на веревках — скорей-скорей! — это хозяйки, чертыхаясь, сдергивают вывешенное белье. У летних плит звенят крышки на ведрах с водой, на казанах с едой, на горшках и мисках, хозяева ругаются сквозь зубы: «Чтоб ему к черту на рога заехать, носится, будто вожжа под хвост попала!»