Неожиданная мысль поразила вдруг Никанора: «Мэй, да это второй Кручяну! И говорит так же, «от души», и никого не слушает… Но главное — за правду горой. Как я до сих пор не заметил? Попадись ему сейчас тычка в руки, надавал бы нам по шеям и всех разогнал. Вот почему он защищал Георге, говорил, что его душу отовсюду гонят, как окаянную. Он сам, Тудорел наш, такой же неприкаянный. Бедная девочка, Динуца, не сладко тебе придется…»

А жених уже не мог остановиться:

— Нет, вы мне внятно скажите, кому нужен этот дурацкий обычай? Является к тебе орава, кричат, треплются, прыгают — сколько наберется, триста, пятьсот, целый полк зевак, — обнимаются, целуются, полупьяненькие… Кавардак, шуму больше, чем на базаре в Багдаде. А ты все бросай и готовь шатер для этого сброда. Тащи ножи, вилки, стаканы, стулья, столы — село как с цепи сорвалось, самум налетел! Да ковры доставай, да на каждый нос по пять-семь тарелок, потом горшки, чугуны… На другой день половину перебили, половину растащили, а ты объясняйся с хозяевами, у кого черт дернул одолжиться. Пропади она пропадом, такая свадьба, и вы еще считаете себя культурными!

«Ой-ой-ой, как здорово говорит, — подумал Ферапонт. — На лекции наверно ходит, про борьбу нового с пережитками. Наградил нас бог учеными детками, сватья Василица. А моя глупая жинка… На кой ляд ей та свадьба? Дело Тудор говорит, жизнь на этаже — это жизнь! Не то что я в тулупе по ночам с крысами воюю да с блохами на овчарне…»

— …Ну, сяду я рядом с ней, — показал Тудор на Диану, а та уткнулась в дно пустой тарелки, не поднимая глаз, — вот сидим за столом, а вокруг балаганят, будто на ярмарке, из кожи вон лезут показать, как им весело, ахах! А нам-то что за радость? Сиди с постной рожей и тихо умиляйся: гости гуляют! Жениху и потанцевать нельзя со всеми, — нет, сиди торжественно, обезьяной в клетке. Захочешь веселиться — осудят: «Радуется на своей свадьбе, лопух… Ему бы, дурню, слезу пустить, сколько забот навалится! И невесте смеяться не к лицу, ждет ее плита, пеленки, сопливые дети…» Как будто собрался мужик переплыть море в дырявой лохани, пляшет на берегу и не ведает, что на тот самый бережок волна его косточки вынесет!

Никанор слушал и размышлял, как быть дальше: распелся, соловушка, — знать, не один день мозговали они с Дианой, да и без чужих советов не обошлось. Если и признает свадьбу наш Тудор, то такую, где всласть попрыгаешь, повизжишь, упьешься до посинения… Приятно вспомнить, как дрых на своей свадьбе, уткнувшись носом в блевотину, потом вздыхал, пьяненький, на плече бывшей любовницы и она его по головке гладила, утешала… Что стоит вторую невесту подыскать, третью? Вообще-то, если женишься с бутылкой пива в кармане и парой засохших бубликов, можно сотню таких праздников закатить.