Перед малолетками порой и нехристь не устоит, самый злодей отпетый, и тот душой оттает. А этих двоих, Кирпидина с Тасией, что удержит? Как им не лаяться друг на друга, если детишками судьба обделила? Да еще агент в огороде козлом скачет…

Кирпидин, конечно, тоже хорош жук. Кто его знает, правду сказал про агента или так наплел, для отвода глаз. Квитанции-то, как ни крути, подпорченные. Может, и Тасия не соврала: почуял Патику, чем это пахнет, и надавал жинке тумаков, прошелся ремнем для острастки, чтоб сор из избы не выносила.

— Отныне вы по собственному усмотрению можете считать себя впредь мужем и женой или не считать таковыми, принуждать никто вас не вправе. Но подделку квитанций государственных поставок закон не прощает. Истица Анастасия Патику, вам слово. Разъясните, пожалуйста, суду, по какой причине обвиняемый поднял на вас руку.

Вслед за прокурором судья тоже говорил с подъемом, не жалел пафоса, ведь в теленештских лесах, в этих богом забытых краях, души людей подобны нетронутой целине, которую, полагал он, следует возделывать кропотливо, с терпением.

Слушало село и судью… «Не те времена пошли, братцы… Похоже, женщины скоро власть к рукам приберут». А женщины в зале ни словечка не пропустят, на лету ловят. Из-под шалей, цветастых косынок и нарядных шарфиков поблескивают по-цыгански сережки, радуя взоры прокурора, — тот, спустив очки на нос, оглядывает зал: да, его выступление возымело эффект! Вон одна молодка шепчет что-то соседке на ухо, та соглашается, головой кивает, а на лице нетерпение, будто у окошка сватов поджидает. Можно подумать, не судейские перед ними речь держат, а Марья-искусница невиданной красоты ковер плетет. Все глаза проглядели: узоры запомнить, цветочки-завитушки, и дома такие же намалевать, на своей печке…

Сзади другая кумушка на ухо нашептывает:

— Интере-е-есно-то, ой! Пускай мой теперь дома сидит, а я сюда, в клуб. Чего не наслушаешься, девки, как в люди выберешься. Помнишь, Ивгеня Петреску велела: «Полно вам у плиты топтаться да у корыта. Женщина — свободный человек! Приходите, бабоньки, в клуб почаще, а мужья пусть по хозяйству и за детьми доглядывают, покрутятся с наше. Учиться здесь будем, на женсовете. Без грамоты, говорит, ты хуже слепого кутенка. Мы право имеем! Не станет муж пускать — на собрание вызовем, за-дадим нахлобучку. А начнет спьяну дома безобразить, тоже управу найдем. Стенгазета на что? Пропесочим скандалиста, да! И пугнем, коли не исправится: возьмись за ум, а ежели задуришь, так не с нами, с прикурором разговоры будешь разговаривать!» Как думаешь, соседка, Патику отвертится? Стружку-то с него крепко сняли…