Вытерла Рарица заплаканное лицо.

— Что мне оставалось, леля? Деваться некуда, к стенке припер. Думаю, хуже не будет — рассказала, как на духу, он же муж мне, и говорил, что любит. Так, мол, и так, был в наших краях один бандит, Бобу звали. Ну, поймал меня и взял силой… Говорю, должно, от страха что-то повредилось, перегорело. Боли нет, ничего не болит, а кто знает — может, нутро не в порядке…

Вздохнула младшая, совсем было сникла.

— Вот, леля, так мне и надо, дуре, распустила язык…

И вдруг, как рассерженный или обиженный ребенок, ударила кулачком по лавке:

— Ну не могу я смолчать! Не умею! Я же не такая, не умею притворяться… — и снова вздохнула. — С того вечера, сестра милая, словно похоронила я своего мужа. Словечка за день не вымолвит, головы не повернет, мимо глядит, как на пустое место. Спать в доме перестал, на сеновал уходил или в поле. Не ругнет, не упрекнет… А выпьет стаканчик за ужином, сидит насупившись, только зубами скрипит.

— Смотри ты, гусь, скрипит! — вспыхнула Надя. — Сдался он тебе, Рарица! Забирай-ка вещички и сюда, во времянку переходи. Живи спокойно и не трави себе душу. Дома и родные стены помогают. Бог ему судья, а прокормить ты себя прокормишь, много ли одной надо…

И ушла от первого мужа младшая Катанэ несолоно хлебавши. Накаркал ли ей судьбу тот ворон, в жаркий июньский полдень посреди пустого поля? Или сбылись добрые соседкины пожелания у колодца? А может, тогда, на опушке леса, отравило ей кровь дикое чудище с автоматом на шее, чьи косточки давным-давно в земле истлели…

5

5

Дед Скридонаш знал о передрягах его суженой, как знало о них село от мала до велика, но он о том и думать позабыл: «Сама мне рассказала, без утайки, никто за язык не тянул. Было, да быльем поросло… Живем — дай бог всякому, тихо-мирно, как в ясный день…»

Полтора десятка лет спустя, по дороге в роддом, Кирпидина одолевали заботы поважней: надо подыскать сыну подходящее имя, посерьезней. «Назову Николаем, так отца звали покойного, земля ему пухом. Сговорил меня в работники за мешок муки, да померли оба родителя, не спасла их мучица. Дам сыну имя деда, и не оборвется ниточка, к моим внучатам потянется. Николай… Это праздник нашей семьи был, день Николая Угодника. На венчании поп спросил: «Какой святой станет хранить и опекать твой дом, христианин?» — и отец с матерью назвали покровителем святого Николу. Теперь у тебя, Спиридон Николаевич, будет маленький Николай Спиридонович!»

— Драсьте, Николай Спиридонович! — выговорил он вслух, точно сын уже дорос до чиновника из райцентра. — Драсьте, Николай Спиридонович… — ответил сам себе и прислушался: «Годится, черт побери. Сразу ясно, не вертопрах, солидный человек!»