Я вылетел в Старотополь в тот же вечер, был на месте ночью.

Утром позвонил в фирму «Барьер», Турунову. Изложил все как есть. Даже не скрыл на сей раз, кто я такой на самом деле.

Турунов был здесь единственный человек, на которого я мог хоть как-то положиться.

Но, кажется, надеялся я зря. Ефрем Георгиевич повздыхал и неуверенно обещал навести справки. Потом посоветовал:

– Вы все-таки обратитесь в Бюро по охране детства. Там должны регистрировать всех беспризорных…

Я не стал звонить, узнал адрес бюро и поехал туда. Потому что, пока ты в пути, есть надежда.

Меня без проволочек принял очень пожилой и очень усталый чиновник. Предложил без всяких эмоций:

– Оставьте данные мальчика и свой номер. Когда что-то выяснится, сообщим.

Я оставил. И вернулся к себе в отель «Морской». Почти сразу раздался сигнал «Агата».

– Господин Викулов? К сожалению, среди зарегистрированных безнадзорных детей вашего мальчика нет.

– Понятно… А что, есть и незарегистрированные?

Чиновник утомленно глянул с экрана:

– Вы с Луны упали? Посмотрите, что делается в городе.

Я пошел по Старотополю. Смотрел. Их было в самом деле много – помятых, бесприютного вида пацанов. Всяких – и совсем малышей, и почти взрослых. Только не было нигде Петьки.

И опять за мыслями о Петьке почти позабылась другая беда. Тем более что ту беду все равно исправить было нельзя. А Петька…

Я вышел на площадь Трех Церквей. Посмотрел на башню той церкви. Закрыл глаза. Ощутил себя мальчишкой, стоящим в подвале по колено в ледяной воде.

Блеск электрической свечки, лоскутные паруса кораблика, искры на латунном кружеве оклада.

«Помогите мне найти его… Ведь он – это единственное, что у меня есть в жизни! Помогите… Не отнимайте надежды!»

Потом я опять шел по улицам. Смотрел. И надежда жила. Я вспомнил сосновый свой кораблик. Корабли – они ведь символы надежды…

От этого соснового кораблика мысли перешли к другому – бумажному. К тому, который я оставил в траве у памятника.