Мы уже допивали чай, когда на разбитом проселке, что тянется вдоль Монгоя, запрыгали два мотоцикла.
— Что я говорил? — поднялся Егорыч. — Сегодня суббота, моторизованный охотник двинул в тайгу.
Приехали трое. Увидав, что зимовье занято, хотели пробираться дальше, но Егорыч отсоветовал:
— Давай к нашему шалашу. Места хватит всем.
Двое — геологи. Молодые ребята. Одеты несколько странно, словно не для охоты: в новых белых полушубках, ватных брюках с иголочки и валенках, на обоих огненно-красные шарфы. Один небрежно откинул полу — на лацкане пиджака блеснул университетский значок, — знай наших! Держатся подчеркнуто независимо, даже заносчиво. Но в общем-то, видно, — неплохие парни.
Третий — великан в танковом шлеме и шубе до колен. Каменщик. Мотоцикл под ним — что хлипкий козленок.
Геологи сразу заявили, что они «по уткам», и подались к Монгою. Каменщик сказал, что ему «хоть бы одного рябка», но с нами по выводкам идти отказался.
— Я уже завтра. У меня тут одно местечко есть. А теперь — чайку заварим. Ради этого удовольствия и едешь в такую даль.
Вытряхнув из котомки свой котелок на одну душу — закопченную консервную банку с дужкой — и широченной спиной закрыв от ветра огонь, расположился у костра…
Вечером и вовсе многолюдно было у нас на таборе. Рассказов не переслушать. Одна беда — тесновато в избушке, не поместиться в ней сразу шестерым. Ужинали по очереди. Стали ложиться — тоже не очень просторно: устроиться можно не иначе, как на боку.
— Вы, братва, слушай мою команду, — басил каменщик. — Скажу ночью на левый бок — шевели, скажу на правый — опять вертись.
— Ничего, — сказал из угла геолог (тот, что со значком). — Могло быть и хуже. Когда бы и те двое остались.
— Какие двое? — спросил Егорыч.
— Да тут без вас на мотоцикле подъезжали… Еще и дед какой-то подходил. Узнал, что шестеро нас — отвалил.
— Деда-то не надо было отпускать, пристроили бы деда, — заметил Егорыч. — Гляди, замерзнет где-нибудь.
— Он не из таких, — подал голос второй геолог. — Мы его и оставляли, приглашали, а он: «Нет уж, сынки. Зачем вам под боком гнилое полено? Я привычный в тайге ночевать». Ушел.
— Э, как же так! — приподнялся Игнат. — Деда вы зря. Слышь, как шумит-буянит?
— Ничего, — вмешался каменщик. — Озябнет — воротится.
Как там ни тесно было — уснули быстро. И не слышали ни ветра, ни распоряжений нашего командира…