— Добрый вам вечер. Не помешал? А я-то боялся — приду в холодную избу.

— Что так поздно?

— На попутной ехал, поломка случилась. Помогал шоферу.

— Ну, раздевайся, — пригласил Егорыч гостя. — Вон суп в котелке, вон чай. Подкрепляйся.

Вдвоем в тайге хорошо, втроем — лучше. Наш новый знакомый — звали его Игнатом — был шофер из Читы, лет сорок…

Укладывались перед полуночью. Догорали в печке головешки. Слабые отблески то возникали на потолке и стенах, то, дробясь и вздрагивая, медленно гасли…

Я вышел за дровами.

Тишина… Такая, какая бывает только в тайге, и только глубокой осенью, когда по ночам воздух уже густеет от мороза; когда поникли травы и опали последние листья; когда, чувствуя приближение метелей, затаились и зверь, и птица; когда от близкого дыхания зимы стынут, погружаясь в долгий сон, и лес, и земля… Чу! — всплеск на речке: должно быть, утки. Они еще летят. Последние… И снова — тишина.

— Слушай, — доносится до меня голос Егорыча. — Ты не знал случайно старика Корягина? Он жил в этом зимовье.

— Как же, знал, — отвечает Игнат. — Позапрошлой осенью тут с ним белковали. Ничего старик, еще крепкий. И такой же крепкий табачище курит. Трубка у него полуфунтовая, с медвежьей мордой. Как набьет ее, как курнет — мухи дохнут… Что? Да он сто лет проживет! Кедры долго живут…

Уснули… А над зимовьем шептались высокие сосны. Они осторожно качали вершинами, словно просеивая звезды.

IV

Перед утром загудели сосны. В стены бухал порывистый ветер. Избушку выхолодило.

Первым заворочался Егорыч и скорее — к печке, подтапливать.

— Снегу надует, — сказал Игнат. — Это неплохо. На козла пойдем.

Дождались рассвета… Когда заголубело в оконцах, Игнат быстро оделся и побежал принести воды. Вдруг слышим — несется обратно.

— Вот гусак! Забыл охотничий закон: без ружья и до ветру не ходить. Из-под носа чернетей табунок залопотал. На плесе сидели… Чего предлагаю: до обеда пошнырять по Монгою, уток пострелять. Завтра их не будет, улетят.

Мы так и договорились. Егорыч с Игнатом тронули вниз, я — вверх. Там, сказали мне, озеро небольшое, утки на нем всегда есть.

…К обеду я заявился последним. Пока в азарте, то на озере, то на речке скрадывал уток, больше полдня пролетело. Досада брала: лишь два выстрела принесли удачу.

Игнат и Егорыч наварили картошки и поджидали меня. Они были довольны: все же ходили не напрасно. Наши трофеи были — две чернети, да две серых, да кряква, да гоголь с крохалем.