– Куда?

– Не знаю.

– Все равно! – лишь бы не сидеть на месте. Здесь мы ничего не высидим. Никто не догадается искать нас…

Кэт ломала руки.

– Хоть бы кому-нибудь рассказали мы о своем намерении! Нас хватились бы, снарядили бы поиски, а теперь…

Мэг энергично остановила ее жалобы:

– Идем, авось Бог поможет нам выбраться.

– Идем! движение отнимает страх.

– Боже мой! Боже мой!

Мэг взглянула на часы и ахнула, не веря глазам:

– Знаешь ли, сколько уже времени мы в катакомбах?

– Ах, мне кажется, целую вечность.

– Я говорю не о «кажется», а сколько на самом деле…

– Ну?

– Шесть часов и двадцать три минуты.

– Значит, теперь уже вечер?

– Да. Если и найдем выход, то придется ночевать у дверей; катакомбы заперты, и монахи не услышат наших криков, – их кельи далеко.

– Ах, я готова ночевать хоть в саркофаге, лишь бы знать, что мы у выхода.

Опять ходьба до изнеможения, двойной топот шагов, безвестные могилы в стенах, камень под ногами, камень над головою, – холодный, мертвый, безответный. Ходы вьются, как змеи, то вверх, то вниз, то влево, то направо, и все грознее и грознее опутывают и сжимают англичанок своими роковыми звеньями.

– Не могу я дальше идти… не могу!