Если в оправдание истязания или убийства животного имеется хоть маленький, понятный и выгодный человеку предлог, оно уже не считается ни истязанием, ни напрасным убийством. Научные интересы – достояние немногих: поэтому тысячи людей возмущаются до глубины души откровенными жестокостями вивисекции, целей которой они не понимают. Вкусовые интересы доступны всем: поэтому те же тысячи людей не смущаются есть раков, заживо сваренных в кипятке, и требуют, чтобы кухарка секла налима пред закланием его в уху, так как от сечения налим «огорчается» и вкусная печенка его распухает.

Прошу извинения за грубоватую аналогию, но мне сдается, что в вопросе о проституции мы весьма недалеко ушли от сомнительной условности обществ покровительства животным. Вопрос ставится совершенно на те же шаткие основы компромиссов между безусловным и неизбежным злом общественного явления и его условной, житейски-практическою «пользою».

Мы хотим остановить распространение проституции и, для начала обуздать наглую торговлю живым товаром. Очень хорошо будет, если переловят разных аферистов и аферисток, промышляющих белыми невольницами на проституционном рынке, если затруднят кандидаткам в проститутки доступ к позорному ремеслу и т. д., но я не думаю, все-таки, чтобы все эти паллиативы стоили названия борьбы с распространением проституции, и чтобы, даже при самом тщательном проведении их в жизнь проституция перестала распространяться: рост ее не от нее зависит, и остановится он, и пойдет на убыль не от тех искусственных мер, какими мы воображаем упорядочить рыночное предложение проституции, но только и исключительно от этических, социальных экономических реформ, которые преобразовав физиономию современного общества, естественным путем уничтожат проституционный рынок или, по крайней мере, понизят на нем спрос. Пусть общество не нуждается или как можно меньше нуждается в проститутке, и промысел сам собою сведется на нет, фатально исчезнет, ликвидируется. Проститутка – рабочая на половой инстинкт. Труд ее подчинен тем же законам роста, как и всякий труд: где есть в нем потребность, он развивается; где падает потребность, там замирает, сокращается, уничтожается и он. В состоянии ли общество при современных условиях своего быта отказаться от обладания этим женским классом, от спроса на его услуги? Действительность говорит: нет, не в состоянии. Тогда не будем и хвалиться столь громкими предприятиями, как борьба с проституцией. Условимся лучше заменить широкие задачи просто выработкою кое-каких внешних приличий, чтобы обществу было не столь зазорно и опасно пользоваться жертвами своего темперамента и, воспользовавшись, потом смотреть им в глаза, – чтобы свинство спроса вуалировалось благовидностью и закономерностью предложения.