Но Охрим Тарасович не задавал себе таких вопросов, не ставил их так грубо и обнаженно.

2

Балябы решили возводить новую хату вместо сгоревшей в войну. Оляна Саввишна Таран, предвидя свое нерадостное одиночество, сокрушалась:

— Чи вам места мало? Живите на здоровье у меня. Никто вас в шею не гонит.

Антон отшучивался:

— Выстрой хату из лободы, а в чужую не веди!

— Она вам не чужая.

Оляну Саввишну немного успокаивало то, что стройку затевают молодые — Антон и Паня. Охрим Тарасович стоит стороной, находится в разладе с сыном и, видать по всему, идти в новую хату не собирается. Ну и слава богу! Все-таки живая душа в доме останется. Да и что ему лепиться к молодым? У них свои разговоры, свои песни. Только мешать будет. Пускай живут самостийно. Каждая новая семья непременно к свободе тянется, хочет жить без постороннего догляду.

Оляна Саввишна вспомнила своего соседа, старика Кальченко, поддавшегося на уговоры сына и невестки. Продал он хату, поехал к детям в город. Живет на всем готовом и благословляет судьбу. Но радость его оказалась недолговременной. Не прошло и полгода, как невестка категорически заявила: «Я не прачка и не куховарка, не хочу за посторонними доглядать. У меня своя семья на шее. Шоб старика тут не было!» Вернулся Кальченко в слободу, слоняется по чужим углам. Жалеет, что продал хату, но вернуть ее уже нельзя. Да, хата — великое дело. Без нее ты вроде не человек, а так, перекати-поле. Оляна Саввишна где-то в глубине души одобряет настойчивое решение внука Антона строить свое жилье: «Так, гляди, и от города отлучится».

В конце марта распогодилось. Однажды вечером Антон сбегал с поллитровкой к Пэте, трактористу. А назавтра, не успело еще как следует взойти солнце, Балябин огород был вспахан. Старые трухлявые корни вишен и абрикосов выворочены, отбуксированы к глухому краю участка. Огород оказался просторным, словно поле, и таким же, как поле, чистым. Первым делом посадили картошку и лук. Чуть позже кинули в землю семена фасоли и подсолнуха. Паня настаивала непременно на помидорах — это, конечно, ее женское право. Но следует учесть, что для помидор еще не наступило время, к тому же надо сперва достать рассаду, а затем сажать — дополнительная забота Антону. Видя, что урывками ни хату, ни огород не поднять, он взял на заводе отпуск.

Антон ставил хату на новом месте. Первым делом отбил шнуром границу фундамента, задал ему ширину, начал копать траншею. Истосковавшееся по земляным работам тело сладостно изомлевало. Каменно-твердые мускулы буграми перекатывались под тонкой кожей рук и спины. Наостренная лопата легко входила в землю. Смачно хрустели под ее лезвием пересекаемые корни. Пахло земляной прелью, зеленью первотравья, соковитыми отростками пробудившихся межевых акаций.