Капитан-лейтенант чувствует: корма судна действительно отяжелела. Он подходит к стойке, щелкает кнопочным переключателем, склоняется к переговорному устройству:

— Боцмана!..

Какое-то время из переговорника раздается тонкий, нудный звон. И щелчок:

— Есть боцман!

— Соберите свободных людей, очистите корму ото льда.

— Есть очистить!

— Осторожнее у компрессора, смотри кабели, шланги…

— Будет сделано, товарищ командир!

Через некоторое время по верхней палубе загремели кованые сапоги. Люди в ватных брюках и стеганках, накинув сверху прорезиненные плащи, надев широкополые шляпы-зюйдвестки, что делало их похожими не на военных моряков, а на матросов рыболовного флота, взяли в руки пешни, скребки, совковые лопаты. Подхватываемые ветром, улетали за борт ледяные коржи и белое крошево. Встречный свежак сек лица крупой, стучал по широким плечам, пытался сбить с ног.

Южный край неба освободился от тучного заслона, зарозовел, по океану пошли огненные блики. Словно крышка люка, крашенная суриком, над водой показалось солнце. Огромное, чугунно-раскаленное, оно никак не могло оторваться от горизонта. Было непонятно: восход это или закат? Вероятно, и то и другое вместе. Потому что, не успев оторваться от поверхности воды, солнце снова пошло на погружение.

Высунувшись из боковой двери рубки, Чиковариани успел заметить огненный его краешек. Долго еще стоял в глазах этот краешек, слепил глаза. Дураз считал появление солнца добрым предзнаменованием.

2

Было это давно, еще на дизельной лодке. Проводились тренировки по спасению команды якобы потерпевшего аварию подводного корабля.

Работа есть работа. Где бы она ни происходила — то ли над водой, то ли под водой, — должна выполняться спокойно, уверенно, со знанием дела. Многие к ней так и отнеслись. Когда лодка легла на грунт, когда акустики уловили шум винтов над лодкой, а затем донеслись глухие удары металла о металл — это водолазы стучали своими тяжелыми ботинками на массивной свинцовой платформе о корпус лодки, — была сыграна учебная тревога. Экипаж начал готовиться к выходу из лодки через спасательную горловину. Все казались спокойными, расторопно-умелыми. Все, кроме Юрия Балябы, у которого дело валилось из рук. Излишняя возбужденность сказывалась, мнительность, что ли? Назар Пазуха смотрел на происходящее просто:

— Поднимемся на волю, хлебнем спиртику, и на боковую, — сочинял он. — А шо, не веришь? У водолазов завсегда спирту — хоть залейся. Думаешь, пожалеют? Чудак. Положено! Раз тебя спасают, значь, должны обогреть и душу, и пузо. Як же еще? Файно! — Пазуха родом из Ивано-Франковской области, у них «файно» значит «хорошо».