Увидел — ручьи милы и чисты в лесу, но мутнопьяные в оврагах.

Хорошо! Но (от тепла?) горели верхние ободки ушей. Все сделанное — стрельба охотников в лося, убийство трехсот птиц — разрасталось в тишине леса.

А лес жил, словно не заметив ничего. Он пучился сережками, просвечивал на солнце травами и пятнами первых цветов, курился зеленым дымом молодой листвы на опушках.

Казалось, лес разводил зеленые костры.

В пасмурные дни выделялась ржавчина коры, лес пах лиственной прелью и тетеревами.

Зеленое все прибывало и прибывало. Обширная поляна ожила мелкой древесной порослью. Тянулись вверх травки, оживали мухи, порхали мелкие птицы — синицы и щеглы. Ползали в кустах птахи, зеленые, серые, с бровями и без бровей, величиной с кулак, с наперсток. Павел не знал их имен.

Он словно пришел к родне, забыв, как и кого звать. Стыдно!

Но кончились и хлеб, и картошка. Тогда Павел собрался и ушел теперь знакомой дорогой.

Шел к станции до позднего вечера, ночью уехал в город, а утром увидел вышки, башенные краны, трубы, дымы…

Гремели поезда. В их близких окнах виднелись люди — вспыхивающими и тотчас гаснущими призраками. «Он огромен и силен — город, — думал Павел. — От него в лес идут беды в виде Гошки и двух охотников».

Тетка не узнала Павла. Она ахала, всплескивала руками.

— Как ты поздоровел! — говорила она. — А загар…

Успокоясь, рассказала, что приходили за ним врачи раза два… ищут, зовут его, жить без него не могут. И он пошел в диспансер по зеленым улицам — деревья в городе распустились. Хорошо! Березы выбросили листья, клены — кисточки соцветий.

Только запоздалая сирень выставила на место будущих цветков черные угольки. В ее кустах бурлила птичья жизнь!

Врач, прослушивая Павла, круглил свои глаза. Павел заметил, что радужки их собраны из клинышков разного цвета.

— Хорошо шагнули, — хвалил врач. — Заморозили процесс, хрипы уменьшились, рубцевание началось. Это все кислород! Но таблеточки все же ешьте, да! И больничный лист выпишем, отдыхайте, скажем, еще месяц.

Врач улыбался добродушно. Сам в белой рубашке с закатанными рукавами, в несминаемых легких брюках.

Сплошное торжество химии!