Но он сделал свое дело. Псину он, может, и не переживет, зато девчонка мертва. Он протянул руку во мглу, нащупал ее волосы на камнях рядом с собой…

Голос раздался от входа в проулок.

– Чака?

Накрытый последней волной ужаса, Браун повернулся и даже привстал на колени. Она стояла там, с фонарем в руке. С непокрытой головой… светлые волосы… это ее симпатичное и сейчас такое перепуганное лицо… эти глаза!

Невозможно…

Он перевел взгляд вниз и откинул край пальто, скрывавший лицо мертвой девушки.

Громадная родинка расползалась от челюсти до самого лба.

Не та девушка… и он… его мастерство…

Он поник головой и упал вперед, в вечный ужас.

Салли бросилась в переулок и упала на колени рядом с ними. Фонарь – на брусчатку, ладони – на щеки девушки.

– Изабель… Изабель…

Веки дрогнули, затем раскрылись. Глаза были безумны, словно она только что пробудилась от ночного кошмара.

– Салли… – прошептала она.

– Он тебя… – начала та.

– Он ударил меня ножом… но не вышло… лезвие застряло в корсете. Боже, как глупо… я потеряла сознание… но Чака…

Словно какой-то зловредный бог ударил ей молнией в самое сердце… – Салли снова подняла фонарь. Дрожащий свет заплясал по телу мужчины, по лужам крови на камнях… озарил темную голову и мутные глаза собаки.

– Чака… – произнесла она. Вся ее любовь была в дрожании ее голоса.

И пес услышал на самом пороге смерти, и поднял голову, и стукнул хвостом, раз, два, три, а потом сила покинула тело. Салли упала рядом с ним, обняла за голову, принялась целовать, всхлипывая, зовя по имени, и ее слезы мешались с кровью на земле…