– Ох, если бы я все это потеряла… – пробормотала Салли, холодея при одной мысли об этом.

Если бы документы уплыли у нее из рук, она не смогла бы присматривать за деньгами клиентов… и если бы фондовый рынок вдруг выкинул что-то не то, последствия могли оказаться катастрофическими. Салли случалось добывать для клиентов внезапные и крупные прибыли… но бывало и так, что ей лишь чудом удавалось спасти их деньги. Все, буквально все зависело от быстрого доступа к информации и не менее быстрых решений. Если бы она и правда лишилась архива…

– Вы не могли бы перевезти их к мистеру Темплу? Здесь для них места нет, а Беллман теперь знает, где я живу, так что там тоже небезопасно.

– Прямо сейчас я намерен принять ванну, – ответил Фредерик, – потом что-нибудь съем, а уж потом отвезу их, куда только твоя душенька пожелает. А пока буду есть, расскажу, что мне удалось выяснить на севере. Учтите, вы от меня ни слова не дождетесь, пока мне в желудок не попадет какая-нибудь пища. А, нет, впрочем, – дождетесь. Джим, мы должны срочно найти Маккиннона.

А Салли как-то изменилась, думал Фредерик, бреясь. Гибель Чаки не просто потрясла ее, она в ней что-то изменила. Что-то в глазах, в улыбке… Не совсем понятно, где именно появилось это новое выражение – но оно трогало его до глубины души. Когда она пришла, белая, как бумага, с потемневшими глазами… – он впервые в жизни видел ее такой беспомощной, перепуганной, нуждающейся в нем. И то, как она к нему прильнула… Да, все меняется.

За обедом он рассказал про Генри Ватермана и паровую пушку; Салли добавила к этому свои новости из Патентной библиотеки. Уэбстер пришел из студии, услышал, о чем они толкуют, и тоже сел послушать.

– Так что там случилось? – спросил он. – Ну-ка, подведите итог.

– Беллман и Норденфельс поехали в Россию, – начала Салли. – Норденфельс придумал эту пушку и запатентовал ее там, но построить ее в России они не могли, потому что у них не было для этого ни заводов, ни оборудования. Им было нужно предприятие с большим опытом железнодорожного строительства.

– Потом они поссорились, – вступил Фредерик. – Не знаю, по какому поводу, да это и неважно. Беллман убил Норденфельса и украл чертежи его пушки, потом приехал сюда, в Англию, и выдумал изобретателя по фамилии Хопкинсон.

– А изобретение запатентовал на свое собственное имя, – подхватила Салли. – А еще у него должны быть русские деньги.

– Это почему? – заинтересовался Уэбстер.

– Когда его спичечное производство рухнуло, он остался ни с чем. Зато когда он приехал сюда в 1873 году, денег у него было уже пруд пруди. Это просто догадка, понятное дело, но я полагаю, его субсидирует русское правительство. Они хотят получить паровую пушку, и хотят, чтобы он довел дело до конца. Все остальные его предприятия – перевозки, скупка компаний и распродажа их активов – все это просто хобби. Главное здесь – паровая пушка. Но я ума не приложу, кто отважится пустить такое оружие в ход.