Райко по-настоящему было жаль девушку, побледневшую, с трудом отвечающую на вопросы.

— Он... «Покажи, — говорит, — как ты умеешь печатать...» И сам продиктовал текст... Эти бумажки так и остались на столе...

— Как видите, не остались, — вздохнула Райко. — Сколько же таких «предписаний» вы напечатали?

— Одну закладку. Три экземпляра. Больше «Москва» не берет. А он что-нибудь сделал... с этими... бумажками...

— Если бы не сделал, не пришли бы к нам! — ответила за Райко мать. — И чего путного ожидать от парня, если он еще паспорта не получал, а уже три года в детской колонии отбухал! Вот теперь, похоже, во взрослую колонию угодит! Надо же, — отчаянно жестикулируя, с возмущением говорила мать, — вышел из колонии, за год несколько работ сменил! Мы, пожилые люди, как пришли в молодости на свой завод или фабрику, так до пенсии и работаем! А он?

— Мама! Ну, не надо... — тихонько, со слезами в голосе, попросила дочь.

— Нет, надо! — сердито отрезала мать. — Надо! Ты меня не хотела слушать, так, может, теперь послушаешь, что тебе умные люди будут говорить! Где он только не работал за этот год! И на заводе, и в вагонном депо, и проводником ездил — нигде ему, видите ли, угодить не могут! Какой фон-барон нашелся! А на что живет? Откуда берет деньги на подарки?

— Какие подарки?

Только сейчас Райко поняла, откуда у Красильникова форменная одежда...

— Тысячи нужно зарабатывать, чтоб такие подарки носить!

Мать метнулась в другую комнату и тут же вернулась обратно с отрезом парчи в руках...

И в служебной комнате ресторана, и в машине, когда его везли, Красильников ругался, требовал, чтоб его отпустили, грозился свести счеты...

— Это все потом, — спокойно отвечал сидящий рядом Мелкумов, — а пока поедем, куда машина везет.

— А куда она везет? — спохватился Красильников. — Райотдел от ресторана — рукой достать! А вы меня куда везете?

— Пока в городское Управление милиции, потом, скорее всего, дальше...

— Высаживайте меня! — снова заорал Красильников. — Везите в райотдел, куда тех фраеров повезли! Заработал десять суток — пусть суд дает! Отсижу, не поморщусь!

— Тут не сутками, годами пахнет, — отозвался Мелкумов, и Красильников неожиданно присмирел, откинувшись к спинке сиденья.

Хаджиханов встречал их у подъезда... Увидев Красильникова, обмякшего, посоловевшего, понял, что сегодня разговор с «рыбаком» не состоится.

— В вытрезвитель его! — приказал он. — В одиночку! И никого к нему не пускать! А те, которых в райотдел отвезли, такие же? — брезгливо отошел он от Красильникова.

— Да ничуть не лучше, товарищ полковник! — ответил Мелкумов.