— Нас интересует не цена, а хозяин! — оборвал его полковник.

— Если бы я знал, где живет хозяин, мы бы уже были возле него!

— Хорошо! — сказал полковник. — Что еще он поручил вам продать?

— Разве он может мне поручить? Разве он мой начальник? Он может меня только попросить! Или я соглашусь, или нет!

— Что еще есть у вас из драгоценностей?

— Как перед богом! — клятвенно поднял фотограф руку. — Больше ничего нет! Света белого не видеть, если что есть!

— Вы предлагаете искать самим? — спросил Хаджиханов. — Начинать обыск?

— Ты слышишь, Роза? — обратился хозяин к жене, которая продолжала хранить молчание, не замечая сползшей с плеч шали. — Ты слышишь, до чего мы дожили? У нас будут делать обыск! Не имея на то никакого ордера!

— Запаслись, запаслись! — успокоил его полковник. — Так что, можно приступать?

— Сделайте одолжение! — развел руками фотограф.

— Хорошо! Поверим вам... пока сейчас поедем вместе с вами, а чтобы вашей жене не было страшно, здесь останутся наши товарищи. Товарищ старший лейтенант, — обратился Хаджиханов к Невструеву, — распорядитесь, пожалуйста!

— Есть, товарищ полковник! — четко ответил Невструев.

Сопровождаемые приглушенными причитаниями жены, полковник с фотографом вышли из дома.

Пока фотограф возился с запорами и сигнализацией в ателье, Хаджиханов невозмутимо стоял рядом, и лишь прорезавшая лоб глубокая складка говорила о большой напряженной работе мысли.

Войдя в помещение, фотограф опустился в стоящее у стены продавленное черное кресло, всем своим видом изображая полную покорность судьбе.

— Здесь тоже ничего нет? — спросил Хаджиханов, ощупывая глазами полутемную комнату.

Хозяин еще глубже втянул голову в плечи.

— А может, вы нас сфотографируете со старшим лейтенантом, в память о сегодняшней встрече? — Полковник остановился перед фотографом. — Так... Понятно... — повторил он и, не сводя глаз с фотографа, подошел к громоздкому, на тяжелой треноге, аппарату. Хаджиханов взялся за фотоаппарат так, будто всю жизнь только и фотографировал на стационарных фотоустановках. И вдруг откуда-то из самых недр раздвинутого гармошкой ящика вытащил небольшой сверток, за ним — второй, третий... Даже не разворачивая их, на ощупь, он понял, что прячется под этой плотной, черной бумагой.

— Вы, кажется, хотели что-то сказать? — остановился он перед фотографом. Тот в отчаянии махнул рукой.

— Теперь я имею многое вам сказать...