Оставалась примерно неделя до того дня, который наметил себе для начала движения в сторону Махараштры, в заповедник Бор, где собирался провести полмесяца, живя у Сачина при его рыбном хозяйстве, ходя в лес и заканчивая фильм о нильгау. А в апреле – самолет в Мюнхен. Можно, конечно, остаться на эту неделю здесь и еще поездить по округе – не столько с Пракашем, сколько с новым знакомым – сотрудником маленького безлюдного этнографического музея, который отыскал на самой окраине и разговорился там с немолодым, но бойким сикхом, посвятившим жизнь изучению племен. Правда, бумажную жизнь, на что и сетовал, а вот поскитаться по лесам, поизучать вживую не очень складывалось. Загорелся поездить на пару со мной, мотоцикл у него есть и небольшой отпуск мог бы взять. Но к концу разговора я почувствовал, что это в нем, скорее, минутный порыв взыграл, а на деле на каждом шагу семь раз отмерять будет, прежде чем не отрезать, книжный человек, хотя и милый, и знающий. Но в этой округе уж лучше с Пракашем, хоть без языка и особой отваги, но слаженно и на лету. Другой вариант – покинуть город. Нашел я на карте неподалеку от Джагдалпура бывшую столицу царства – Барсур, сейчас это тихая деревушка. Там три древних храма и почти никто туда не едет. Из тех немногих, кто сюда добирается. Да и дорога туда – чем дальше, тем глуше. А за Барсуром – заповедник Индравати, о котором вообще никаких вразумительных сведений. Так и двигаться в сторону Бора – лесами, хуторами, проселочными, дней за десять, может, и управлюсь. Наутро собрал вещи и пошел на автостанцию.

Трудно и чудесно с этим жить, чувствуя, что не проникнуть за тот покров ни умом, ни сердцем, и что вера или озарение тут не помощники. Куда девается наше сознание после смерти? Неужели тут нет никаких переходов и не действуют законы сохранения энергии? Может, и слава богу.

В Барсур, по расписанию, которого не было, а диспетчеры менялись чаще, чем я успевал спросить, вроде бы намечался один рейс, который все время переносился. Прождал полдня, наконец автобус подъехал. Водитель встал в дверях с бутылкой дезинфекции и не пропускал в салон никого без того, чтобы не полить им на руки. Передо мной садились пожилые женщины, видно, одного из племен, может, койя, с большими мешками и торбами и препирались с водителем, не понимая, зачем это все. Я тоже по-прежнему смотрел на это как на курьез, правда, уже становившийся несколько навязчивым. Конец марта, о том, что происходит с коронавирусом в Индии и в мире, я все еще не имел представления, в интернет не заглядывал, думая, что пока нет жизненно важного повода, а все эти наблюдаемые эпизоды вполне еще вписывались в привычную фантасмагорию индийских будней.