Вернулся в номер. Проверил почту, давно не заходил, не было интернета. Письмо от Любы. Короткое. Пишет, чтобы отпустил ее, совсем, что нет сил, а по-другому ни она, ни я не знаем как, а и знали бы – не получится. Что с сыном я могу быть на связи, но напрямую, без нее.

Месяца не прошло, как была записка от Таи. Еще там, в Шраванабелаголе. До перелета сюда, до Кабира, до хижины, до короля, пустыря… Неужели меньше месяца? Тоже краткая, еще короче. В одну строку. Я от тебя ушла.

#71. Карантин

Белый джип «скорпио», на лобовом стекле: «полиция». Ганешу где-то под сорок, поклоняется Брахме, впервые такое встречаю, расспрашивал, но так и не удалось выяснить, почему. Брахме считанные храмы, главный – в Пушкаре, совершает туда паломничества. Вот так, работает в булочной царства Бастар, подрабатывает в полиции, молится непочитаемому людьми создателю мира, а зовут Ганеш, чудотворец с головой слоника, покровитель путешественников. Значит, доедем.

Вспомнил о другом Ганеше, работавшем помощником Брахмы в Мудумалаи, который рисовал для меня волшебную карту местности.

Заговорили о Брахме, о его жене Сарасвати и этой странной истории с проклятьем, приведшим к его стороннему положению в мире богов и людей, но вскоре совсем запутались. Три жены у него, говорит Ганеш. Гаятри, Савитри и Сарасвати. И все они – одна. Гаятри – ребенок, восьмилетняя девочка. Оборачивается ко мне: не буквально, конечно. Она живет в сердце каждого человека. Гаятри – утро, Савитри – свет Сурии, божий день, а Сарасвати – речь, сумерки. Гаятри – красная, Савитри – светлая, Сарасвати – темная. Разве она не чисто белая? Да, говорит, но в другом смысле. Мантрой Гаятри был создан мир. Открывает бардачок, ищет диск. Вот эта мантра. Тринадцать слов, говорю, я посчитал, верно? Начинается с Ом, заканчивается на Прачодайят, это что значит? Проявись, говорит, стань существующим. Но гаятри это и стихотворный размер, им Ригведа написана. Выходит, говорю, что Сарасвати, которая божественная речь и Веды, и искусство, она же Гаятри, ребенок, бутон зари и ритм мира, она же Савитри, солнечное сиянье, она же Лакшми и Дурга, и Кали, и все они – Шакти, через которую не только рождается мир, но и боги – Шива, Вишну, Брахма – становятся теми, кто они есть? Да, улыбается Ганеш, а откуда ты знаешь? Давно, говорю, живу, не первую кальпу. Кивает, смеется. И продолжает: когда однажды эти три бога собрались вместе, свет воссиял над ними и снизошел, разделившись на трех женщин, чтобы каждому было по жене. А Брахме – единственная трехглазая из богинь – Сарасвати. И лебедь у них – Хамса. Хамса? Да, это лебедь, хам – Ты, са – я, божественная связь. Ах вот оно что, и вдох-выдох – хамса? Да, и вахана Брахмы – лебедь. И сама Сарасвати, богиня речи и жизни, сидит на лебеде, говорит Ганеш, булочник и полицейский с головой джагдалпурского чудотворца и лебедиными крыльями, охватившими руль.