Девушка долго скрывалась под водой, потом высунула голову и крикнула:

— Ну, ты марш в лодку, я буду одеваться.

Возвращались с острова так же тихо, как и ехали к нему.

В бараке Степе сказали, что пришел отец из больницы, а теперь в конторе и скоро вернется. Парень побежал в контору, где отец разговаривал с завкомом.

— Выписался, могу на работу.

— Когда выйдешь, утром?

— Могу утром, могу и сейчас, признаться, соскучился я там. А, Степка, ты, говорят, без меня лодыря гонял?

— Гонял.

— Утром на работу! Благодари, что тебя не уволили.

Степа заметил, что отец очень худ и прихрамывает на одну ногу.

— Я мамке не писал, что ошпарило тебя.

— И писать не надо, слез меньше. Зайдем в завод, мил он для меня, как друг, как дом родной, в больнице только и узнал.

— Старика надо проводить, уезжают они.

— Дымникова Кирилла? Видел, видел, он уж не знал, как благодарить меня.

— С чего это?

— Да за тебя все, за твою услугу.

— Не я ведь, Коркин делал.

— Ну, и ты помогал. Правильный старик, задумал дочь выучить и выучит, крепко взялся.

Из барака вышли Кирилл и Настя с котомками на плечах.

— Прощай, добрый человек! — Кирилл снял шапку перед Петром. — И ты, молодчик, прощай! Пойдешь, поедешь мимо Озерков, знай, що Кирилл Дымников первый тебе друг и доброжелатель. Парнишке-то трудно на заводе, пусти его домой, пусть с годок погуляет, оклемается, тогда снова можно.