– Да, – сказал Эрик, – правды ты никогда не узнаешь. Окажись я на твоем месте, я бы обнял его, но это ничему бы не помогло. И та малютка пыталась удержать его, и это тоже не помогло.

Он сел на кровать рядом с Вивальдо.

– Хочешь кофе?

– Нет, ни за что, – Вивальдо вытер слезы тыльной стороной руки. – Давай еще выпьем. Встретим за рюмкой рассвет.

– О’кей. – Эрик сделал движение, чтобы идти, но тут Вивальдо ухватил его руку.

– Эрик… – Он различал темные глаза Эрика, вопросительно глядевшие на него, и приоткрытые в легкой усмешке губы. – Я рад, что все рассказал тебе, никому другому я бы не смог.

Эрик, похоже, улыбнулся. Потом взял в свои руки лицо Вивальдо и легко, нежно поцеловал того в лоб. Потом отступил в темноту и скрылся; Вивальдо слышал, как он возится на кухне.

– У меня кончился лед!

– К черту лед!

– Воду надо?

– Нет. Хотя, пожалуй, немного.

Эрик вернулся с двумя стаканами и вручил один Вивальдо. Они чокнулись.

– За рассвет, – сказал Эрик.

– За рассвет, – повторил Вивальдо.

Потом они сидели рядом, глядя, как за окном понемногу светает и первые робкие лучики солнца пробиваются в комнату. Вивальдо шумно вздохнул, и Эрик, повернувшись, взглянул на его худое, посеревшее от бессонной ночи лицо, ввалившиеся щеки, на которых проступила щетина, на изумительной красоты рот, в линиях которого читалась покорность Судьбе, и на черные глаза, которые смотрели тебе прямо в лицо, – они смотрели прямо, потому что научились видеть то, что скрывалось внутри. И тут Эрик почувствовал, возможно, впервые в жизни, что такое мужское братство. Здесь, в его комнате, сидел Вивальдо – длинный, худой, усталый; одетый, как всегда, в черное и белое: его белая, не первой свежести, рубашка была расстегнута почти до живота, на груди курчавились волосы, на лоб падали нечесаные космы – он всегда носил длинные волосы. Эрик ощущал особый запах, который шел от Вивальдо, тайный запах его подмышек, чресел, особенно его волновали длинные ноги Вивальдо. Да, Вивальдо находился в комнате Эрика и сидел на его постели. Даже четверть дюйма не разделяла их. Локти друзей почти соприкасались, Эрик отчетливо слышал каждый вдох, каждый выдох Вивальдо. Они напоминали двух солдат, отдыхающих между сражениями.

Но вот Вивальдо рухнул на постель, одна рука его закрывала лоб, другая покоилась между бедер. Через минуту он уже храпел, потом вдруг по телу его прошла дрожь, и он, повернувшись к стене, уткнулся лицом в подушку. Эрик продолжал сидеть на кровати и смотреть на Вивальдо. Он снял с Вивальдо туфли, ослабил пояс, повернув при этом Вивальдо к себе лицом. Утреннее солнце заливало спящего нежным светом. Эрик плеснул себе еще виски, положив на этот раз лед, который к тому времени был уже готов. Он хотел перечесть письмо Ива, но передумал – и так знал его наизусть. Приезд Ива страшил его. Эрик снова сел на кровать, молчаливо встречая утро…