Они посидели в лимонном саду за кувшином вина, а потом настало время ехать. Дон Доменик поцеловал брата на прощание. Притянул к себе Майкла и поцеловал его тоже.
– Передай мои наилучшие пожелания твоему отцу, – сказал он. – Я молюсь за тебя и желаю тебе удачи. И если когда-нибудь тебе понадобятся мои услуги, дай мне знать.
Втроем они отправились на причал. Майкл с Питером Клеменцей сели в катер, где уже ждала вооруженная охрана. Катер отошел, дон Доменик помахал им рукой. Майкл и Питер спустились в каюту; Клеменца сразу лег на одну из коек и заснул. У него выдался напряженный день, и им предстояло провести в море всю ночь до рассвета.
Прежний план они изменили. Самолет в Мадзара-дель-Валло, на котором они планировали улететь в Африку, будет использован как прикрытие; вместо него они поплывут на катере. На этом настоял Клеменца, говоря, что может контролировать дороги и охранять катер, а вот взлетную полосу, пусть даже маленькую, – нет. К ней слишком много подходов, а самолет слишком уязвим; он может превратиться в смертельную ловушку, еще не взлетев с земли. Скорость не так важна, как секретность; в море спрятаться легче, чем в небе. Кроме того, они могут пересесть на другой катер, а вот из самолета в самолет не перепрыгнешь.
Клеменца весь день отдавал приказы своим людям, рассылал их по разным участкам дороги на Кастельветрано; часть он отправил в городок Мадзара-дель-Валло. Они уезжали с интервалом в час; Клеменца не хотел, чтобы соглядатаи видели, как через ворота виллы проследует целый конвой. Машины разъезжались в разные стороны, чтобы запутать шпионов. Тем временем катер обогнул юго-западную оконечность Сицилии и ждал за горизонтом до рассвета, когда ему предстояло зайти в порт Мадзара-дель-Валло. Машины и люди должны были собраться там же. До Кастельветрано оттуда каких-то полчаса езды – даже с учетом крюка, который им придется сделать в сторону Трапани, где их должен перехватить Пишотта.
Майкл прилег на койку. До него донесся храп Клеменцы, и он восхитился тем, как этот человек может спать в такой момент. Майкл думал о том, что спустя сутки окажется в Тунисе, а еще через двенадцать часов – дома, с семьей. После двух лет изгнания он снова будет свободным человеком, не скрывающимся от полиции и не зависящим от своих покровителей. Сможет делать то, что хочет сам. Но только если переживет следующие тридцать шесть часов. Майкл принялся фантазировать о том, чем займется в первые дни в Америке, и под успокаивающий ровный гул мотора погрузился в сон.