– Дайте-ка мне, – сказал Спенсер, снял правую руку с рычага газа и нажал кнопку на микрофоне: – Алло, Ванкувер! Говорит Спенсер, рейс семьсот четырнадцать. Срочный вызов! Отзовитесь!

Тишина казалась плотной и почти осязаемой, как стена. Создалось впечатление, будто они остались в мире совсем одни.

– Я вижу показания указателя частоты, – проговорил Спенсер. – Уверен, что мы все делаем правильно. – Он повторил попытку, но безрезультатно, тогда решил подать сигнал бедствия: – Всем, всем, всем! Это рейс семьсот четырнадцать, чрезвычайная ситуация. Откликнитесь кто-нибудь. Прием.

Эфир показался мертвым.

– Похоже, мы сбились с частоты.

– А как это могло случиться?

– Вы меня спрашиваете? Если бы знать… Придется вам пройтись по всему диапазону, Дженет.

– А это не рискованно – изменить частоту?

– Знаю одно – без связи можно прямо сейчас бросить штурвал и больше не мучиться. Понятия не имею, где мы теперь находимся, а если бы и знал, то точно не сумел бы посадить машину.

Дженет соскользнула с кресла, волоча за собой шнур от наушников, потянулась к панели радиопередатчика и медленно пощелкала регулятором частоты. В наушниках послышались щелчки и треск.

– Прошлась по всему диапазону.

– Ищите дальше, – велел Спенсер. – Надо что-то поймать. Если понадобится, станем вызывать на всех каналах по очереди. – Внезапно тишину прорезал далекий голос. – Погодите-ка, что это?

Дженет быстро вернула ручку обратно.

– Сделайте громче!

– …на сто двадцать восемь и три, – неожиданно громко и четко произнес голос. – Ванкувер-вышка вызывает рейс семьсот четырнадцать. Перейдите на частоту сто двадцать восемь и три. Ответьте. Прием.

– Оставьте так! – сказал Спенсер. – Частота совпадает? Слава тебе, господи! Скорее подтвердите, что слышим.

Дженет снова скользнула в кресло и затараторила:

– Алло, Ванкувер, отвечает семьсот четырнадцатый. Слышим вас хорошо. Прием.

Ванкувер откликнулся практически мгновенно. В голосе радиста слышалось и волнение, и облегчение:

– Это Ванкувер. Мы вас потеряли. Что случилось? Прием.