– Извините, док, – ответил Спенсер. – Просто не удержал машину. Сейчас вроде бы все в порядке.

– Постарайтесь хотя бы прямо ее держать, – недовольно проговорил Байрд. – Там, в салоне, людям очень и очень плохо.

– Это все я виновата, – сказала Дженет.

Было заметно, что Байрда шатает от усталости, он даже схватился рукой за дверь, чтобы не упасть.

– Нет-нет! – запротестовал Спенсер. – Если бы не она, мы бы разбились. Просто у меня плохо получается управлять этой посудиной, вот и все.

– Да ерунда! – отмахнулся Байрд. – Выйдите на связь.

Услышав из салона чей-то вопль, он обратился к пассажирам:

– Так, слушайте меня внимательно. Паника – самая заразная из всех болезней и к тому же со стопроцентной смертностью.

Дверь в салон захлопнулась, и врача не стало слышно.

– Неплохая мысль, – спокойно проговорила Дженет. – Надо связаться с Треливеном.

– Да, – кивнул Спенсер. – Сообщите о случившемся и скажите, что мы набираем высоту.

Дженет переключила микрофон на передачу и вызвала Ванкувер, но подтверждения приема впервые не последовало. Девушка повторила попытку. И снова безрезультатно.

Спенсера охватил знакомый приступ страха, но он усилием воли подавил его и спросил:

– Что случилось? Вы уверены, что мы в эфире?

– Да… вроде бы.

– Подуйте в микрофон. Если он исправен, вы услышите.

Дженет подула.

– Да, все слышно. Алло, Ванкувер, алло! Говорит рейс семьсот четырнадцать. Вы меня слышите? Ответьте! Прием.

Тишина.

Дженет несколько раз повторила вызов, но ничего не изменилось.