– Ванкувер, очень рады вас слышать! – отозвалась Дженет, вытирая рукой лоб. – Возникли неполадки. Самолет потерял скорость и пошел вниз, передатчик отключился. Теперь все в норме, вот только пассажиры разволновались. Снова набираем высоту. Прием.

На этот раз вступил Треливен, так же уверенно и неторопливо, но с заметными нотками радости:

– Алло, Дженет. Рад, что вы сообразили, что съехали с частоты. Джордж, я же вас предупреждал об опасности сваливания в штопор. Надо все время следить за скоростью. И поздравляю, если вы сумели выправить ситуацию, значит, летные навыки не утратили.

– Слышали? – не веря своим ушам, обратился Спенсер к Дженет, и они устало улыбнулись друг другу.

– Вы там наверняка перепугались, так что давайте пару минут передохнем, – добавил Треливен. – Пока набираете высоту, сообщите-ка мне показания кое-каких приборов. Начнем с уровня топлива…

Пока Спенсер передавал показания, открылась дверь в салон, и в кабину снова заглянул Байрд. Он собирался что-то сказать сидевшим в креслах, но увидел, как они сосредоточенно смотрят на приборную панель, и осекся. Закрыв за собой дверь, он опустился на колени у лежавших на полу командира и второго пилота и фонариком офтальмоскопа просветил им в лица. Плед у Даннинга немного сбился, он лежал, поджав колени к груди, и тихонько постанывал. Пит, похоже, так и не пришел в сознание.

Байрд укутал их поплотнее, протер лица влажными салфетками, затем поднялся, покачиваясь в такт наклонам пола под ногами, и, не говоря ни слова, вышел, тихонько закрыв дверь.

Помещение за ней напоминало скорее передвижной госпиталь, нежели пассажирский салон авиалайнера. Тут и там кресла были полностью разложены, на них, укатанные пледами, лежали заболевшие. Двое, совсем неподвижные, едва дышали. Остальные корчились от боли, а друзья или родственники в страхе смотрели на них или прикладывали ко лбу влажные салфетки.

Подавшись вперед, чтобы его слова лучше доходили до мужчины, которого он швырнул на место, Пейдодна говорил:

– Знаешь, я тебя не виню. Бывает так, что надо выпустить пар, но только не перед теми, кому еще хуже, особенно перед женщинами. Наш старина док – прямо-таки герой, как и те, что сидят в кабине. Как ни крути, а надо им верить, если вообще сесть хотим.

На какое-то время успокоившись, пассажир, который был в два раза крепче тщедушного Пейдодна, уныло смотрел на свое отражение в иллюминаторе, а веселый ланкаширец подошел к доктору, и тот в знак благодарности похлопал его по плечу.

– Вы прямо волшебник, да? – произнес Байрд.

– Да я больше чем он боюсь, – признался Пейдодна. – Это чистая правда. Черт, не будь вас с нами, док… – Он выразительно втянул голову в плечи. – А как сейчас вообще дела-то?