— На гениев я не рассчитываю. Но желание работать — а в наших условиях это прежде всего означает желание учиться — должно быть непременно у каждого. Иначе через год-два такие псевдоинженеры превратятся в балласт, от которого нам придется избавляться всеми правдами и неправдами. Вы же знаете, что уволить человека по причине его профессиональной непригодности практически невозможно. По судам же затаскают.

— Но и с вашими критериями отбора, боюсь, мы далеко не уедем.

— Мой критерий отбора я считаю единственно верным, — упрямо сказал Кент.

— Ну, разумеется, — рассердилась Софья, — в принципе вы совершенно правы. Но реальная действительность, к сожалению, нередко вносит весьма существенные поправки в прекрасные идеалы!

— Демагогия, Софья Михайловна, — невозмутимо отпарировал Кент. — Мы ведь не на собрании.

— Ну, знаете ли…

— А при чем тут прекрасные идеалы? Речь идет о вполне конкретном заурядном инженере, которого я не захотел взять. А единичный случай не повод для обобщений. Уж в этом-то я по крайней мере прав, нет? — добродушно сказал Кент.

— В этом правы, — пришлось признаться Софье.

— Ну и лады, давайте работать.

Скоро Софья настолько втянулась в эту работу, что ничем другим уже почти не занималась. Она все чаще задерживалась с Кентом по вечерам, и как-то сами собой установились у них отношения самые непринужденные, уже говорили они друг другу «ты», и когда однажды в сердцах Кент буркнул на какое-то ее возражение: «Типично бабская логика», Софья с некоторым удивлением обнаружила, что ничуть не обиделась, потому что Кент был прав. Да и вообще уже не вспоминала она, что Кент на десять лет моложе ее и она его начальница…

Давно уже не работала она так много, а усталости почти не чувствовала и даже как будто помолодела, о чем ей не преминули «многозначительно» намекнуть. Даже Леонид как-то вечером иронически осведомился:

— Влюбилась ты, что ли, в своего вундеркинда? (Словечко, невзначай пущенное Маликовым, видимо, прижилось.)

— Глупо шутишь, — поморщилась Софья.

За две недели до защиты отчета Маликова выяснилось, что к сроку они не успевают. Кент, постукивая пальцами по столу, решительно сказал:

— Придется тебе идти на поклон к твоему приятелю. Проси отсрочки.

— А если он не согласится? У них, насколько я знаю, все готово.

— Проси. До сих пор он держался джентльменом, авось и сейчас от своей роли не откажется. Постарайся убедить, что это в конечном счете в его же интересах.

Маликову явно не хотелось соглашаться на отсрочку.

— А премию нам не срежут?

— Нет, я уже договорилась с Куликовым.